Док решительно замотал головой.
– Нет, вы не поняли. Это не самое страшное. Самое страшное то…
Тут Док огляделся, будто подозревал, что их подслушивают. Но лес был тих. По углям пробегали последние огненные змейки. Побежденный наконец богатырской трапезой Душка дремал, подложив под голову начисто обглоданную кость.
Ричардсон приник к самому уху сержанта и громко прошептал:
– Таильтяне и есть ишизаки.
И посмотрел значительно, будто выдал огромный секрет. Бабушка недоуменно мигнул, а затем ухмыльнулся. Вот оно что. На Дока тоже подействовал шрик. А, может, и перебродившие пивные бобы. Даром тот хорохорится и делает вид, что все ему нипочем.
– Ну что вы, Док? – успокоительно пробормотал Бабушка. – Какие же они ишизаки? Вы же сами говорили. Ишизаки кто? Гиганты, великаны. Человек перед ними – тьфу. А эти? Им дай цветную побрякушку, бубенчик какой-нибудь, они и рады. Или эти хвосты ваши, крылья. Ну какой разумный человек захотел бы, чтобы ему прирастили хвост? Они же как дети…
– Вот именно!
Док замотал пальцем перед носом сержанта.
– Как дети. Вы и сами сказали это. А почему?
– Что – почему?
– Почему они как дети? Почему здесь нет ни насилия, ни воровства, почему они всегда веселы и довольны жизнью?
Бабушка пожал плечами.
– Дикари. Не испорчены цивилизацией, Док.
– Может быть. Но я думаю иначе. Вот представьте: вы чертовски устали после рабочего дня. Вы где раньше работали, в полиции? Вы вымотались, на вас сорок три раза наорал начальник, голова у вас забита черт знает чем. Вы приходите домой, и?
– И что?
– Что вы делаете?
Сержант прикрыл глаза – и сразу, будто прорвавшись сквозь невидимую мембрану, в уши ударили гудки, рев сирен, скрипучие песенки голопостеров, плач, скрежет, голоса. Горло забил пыльный и душный воздух Нью-Йорка, а в левом виске привычно и тупо заныло. Представилась тесная конурка на Восемьдесят Второй. Вот Бабушка входит, роняет в прихожей пакет с покупками, стягивает через голову рубашку и спешит на кухню. Там он подставляет голову под струю из крана, но это не приносит облегчения. Вода тепловатая, ржавая. По полу разбросаны упаковки от «Крылатых Бобов». Бабушка со стоном вытаскивает голову из-под крана, плетется к холодильнику, облепленному неоплаченными квитанциями. Он лезет на верхнюю полку и достает тонкую стеклянную трубочку. Проверяет – мутноватой жидкости осталось дня на два, не больше. Он долго и тщательно выставляет стоппер, затем вытаскивает банку вчерашних бобов и капает – ровно три капли, иначе опять придется одалживать у мерзавца Маклеода! – капает в буроватое месиво. Аккуратно прячет трубочку, а потом жадно хватает ложку и…