— Она носила ребенка? — заревел ее отец. — Моя дорогая Адель?
— Девушка была беременна? — вторил ему звериным рыком Гай Феррарс.
Оба повернулись к Хью — отец отвесил ему полновесную затрещину открытой ладонью, отчего тот едва не полетел кубарем на землю. Не успел он с трудом выпрямиться, как Реджинальд де Курси нанес ему удар в лицо, после которого из носа молодого человека брызнула кровь и его снова отбросило назад. Похоже, обоих мужчин больше взволновал тот факт, что молодая женщина была беременна, чем то, что она умерла.
— Грязный негодяй! — ревел, размахивая кулаками, де Курси.
Отец Хью покраснел от гнева.
— Ты же норманн, мальчик! У норманнов есть понятие о рыцарстве. Как ты мог так поступить со мной?
Прежде чем малый смог стереть с лица кровь, чтобы ответить своему отцу, де Курси в бешенстве набросился на Гая Феррарса.
— Черт бы вас побрал, почему вы не следите за своим грязным сыночком? Он что, не мог подождать до Пасхи, чтобы уложить бедную девочку в постель? Неужели в этом городе недостаточно шлюх, чтобы удовлетворить его похоть?
Лорд Феррарс, находясь в столь же неописуемой ярости, приблизил свое лицо к лицу де Курси и правой рукой так толкнул его в плечо, что тот врезался в стену.
— Не смей так разговаривать со мной, будь ты проклят!
Уже раздался зловещий лязг вынимаемых из ножен мечей; когда коронер с шерифом поспешно шагнули вперед, схватив бойцов за руки и оттащив их в стороны.
— Вспомните о том; где вы находитесь, милорды, — прокричал Ричард, обводя рукой стены монастыря.
— Не подобает так вести себя, когда внутри лежит мертвая леди, — резко бросил Джон, вновь отталкивая Феррарса.
Двое мужчин подчинились, но по-прежнему со злобой глядели друг на друга, повернувшись только тогда, когда Хью выплюнул достаточно крови, чтобы заявить о своей невиновности:
— Клянусь, это был не я. — Его стошнило. — Я не дотронулся до нее и пальцем.
Его отец схватил его за ухо:
— Ты лжешь!
Хью отчаянно размазывал по лицу кровь обратной стороной ладони.
— Это не я, отец, поверь мне! Клянусь, это не я!
Отец снова схватил его, на этот раз за ворот туники, и приблизил свое лицо вплотную к лицу Хью.
— Клянешься?
— Конечно. Я даже не поцеловал ее ни разу за последние шесть месяцев. Сказать по правде, по-моему, ей было все равно.
— Ты уверен, сын? Ты готов поклясться в этом на своем мече?
Вместо ответа Хью мгновенно выдернул из ножен три фута стали и, воздев их над головой на манер хоругви, торжественно поклялся своей рыцарской честью, что он не имеет отношения к тому, что Адель зачала ребенка. Для Феррарсов подобная воинская клятва значила больше, чем клятва именем Господа, и это вполне удовлетворило отца Хью, который собственноручно зарубил бы сына, если бы тот солгал, принося столь торжественную клятву на своем мече.