Изнутри на дверце и стенках висели крохотные рисованные портреты, его и мои. Тут мы перед заведением Хэтси, там танцуем на поле для гольфа. Мало того, выполнены они были под фотографии, словно мы с Александром позировали перед камерой.
– Они изумительны!
Возлюбленный просиял, когда увидел, с каким восторгом я рассматривала эти удивительные произведения искусства.
– Но как ты сюда проник? Мне казалось, что только я сама люблю тайком забираться в разные места.
– Я собирался подарить их тебе еще в пещере, но, по-моему, так получилось даже лучше.
– Я от них без ума!
– Теперь ты можешь всегда видеть нас вместе, как все нормальные девчонки, которые гуляют с обыкновенными парнями.
Я бросилась Александру на шею и нежно его поцеловала.
– Мне не нужен нормальный парень.
Он убрал волосы с моего плеча.
– Не хочется оставлять их здесь,- сказала я, имея в виду удивительные подарки.- Хочу смотреть на них вечно.
– На сегодня-то их все равно придется оставить здесь,- сказал он, взял у меня картинку, на которой мы танцевали на площадке для гольфа, и прикрепил ее обратно на дверцу шкафчика.- Слышу, что начинает играть музыка.
Я закрыла дверцу сокровищницы, и мы устремились к спортивному залу, над входом в который красовалось приветствие «Виват влюбленным»-
Нужно было раздвинуть яркий разноцветный занавес из шаров и лент, чтобы войти в зал. Десятки празднично разодетых парней и девушек гуськом проходили туда. Я открыла сумочку с серебряной цепочкой, вручила на входе наши билеты, потом подняла глаза и увидела, что их проверяет мистер Фсргюсон, отвечавший за самоподготовку.
– Вижу, ты наконец вернулась, – строго произнес он, имея в виду, что я попросилась выйти и уже не вернулась.- Неужели очередь к фонтанчику с водой была такой длинной?
Когда мы, пристроившись в очередь, прошли мимо него в спортивный зал, превращенный на этот вечер в бальный, мистер Фергюсон проводил Александра заинтересованным взглядом.
Хотя Снежный бал, выдержанный в зимней тематике, тоже удался, в данном случае подготовительный комитет превзошел себя. Оформление было потрясающим. Гигантские бумажные сердца свисали с потолочных балок, словно засахаренные снежинки. Над нашими головами плясали в воздухе многоцветные, младенчески голубые, Ррозовые, желтые, как подсолнухи, белые, как снег, лавандовые и по-русалочьи зеленые призывы, до которых можно было дотянуться рукой. «Будь моей», «Любовь до гроба», «Давай целоваться», «Решись на признание», ну и так далее в том же духе. Вместо информационных и учебных плакатов белые стены зала теперь покрывали силуэты купидонов трехфутовой высоты и розовые сердца. Дощатый пол, на котором играли в баскетбол, был усыпан красным и белым конфетти, разумеется, тоже в форме сердечек. В одном углу расположился фотограф, чтобы снимать парней в смокингах и девушек в бальных платьях на фоне гигантского красного сердца и белой кружевной валентинки.