Вдруг Мерлинг услышал все приближающийся звук мотора. Вынув пистолет, он поставил предохранитель на боевой взвод и выбежал из дома. Прильнув к щели в заборе, сжимая в кармане рукоятку пистолета, он следил за дорогой. Тяжелая грузовая машина с жестким кузовом на большой скорости прошла мимо дома. На кузове он прочел: «Гастроном». Обессиленный волнением, медленно, еле ступая, он вернулся в дом.
— Пройдите вперед, — сказал он нищему и, поддерживая его за локоть, повел по дорожке к дому.
«Уйти! Вот сейчас взять самое необходимое, положить в портфель и уйти! — думал он. — Глупо. Через день-другой местком пришлет к нему человека, чтобы узнать, почему он не вышел на работу, и его будут разыскивать».
— Это называется «забота о человеке», — сказал он вслух и усмехнулся.
«Нет, надо уходить так, чтобы не искали. Уходить, не оставляя следов…»
Прошел еще час мучительных раздумий. Вдруг он услышал, как стукнула щеколда, и Джек, звеня цепью, с лаем рванулся к калитке. Опустив руку в карман и сжав рукоятку пистолета, Мерлинг прислушался. Раздался слабый, нерешительный стук. Он поднялся и осторожно вышел из дома.
Возле калитки стоял слепой нищий, в его левой руке была палка, скрюченные пальцы правой он протянул к Мерлингу.
— Подайте милостыньку Христа ради… — наполовину сказал, наполовину пропел он. Это был голос старого, профессионального попрошайки.
С внезапно нахлынувшим интересом Мерлинг рассматривал нищего. Он увидел лицо старика, мутные, покрытые корковой катарактой глаза. Взяв нищего за рукав, Мерлинг втянул его во двор и захлопнул калитку.
— Спокойно, Джек, место! — крикнул он псу, снова вышел за калитку и осмотрелся.
Вечерние тени сгустились. Легкий шелест ветра в листве, приглушенные звуки музыки, далекие гудки электровозов создавали ощущение привычного, непотревоженного покоя.
Мерлинг вошел во дворик и закрыл калитку.
— Мы с вами, кажется, одного роста. Мой старый костюм будет вам впору. Пройдите вперед, — сказал он нищему и, поддерживая его за локоть, повел по дорожке к дому.
Прощупывая палкой дорогу, старик шел и славил доброту хозяйского сердца.
Дверь за ними захлопнулась.
Поставив уши торчком, Джек прислушивался. Наклонив голову то в одну, то в другую сторону, пес чутко вслушивался и вдруг, словно почуяв недоброе, тихо завыл.
Прошло много времени.
Мерлинг вышел во двор и присел возле собачьей будки. Скуля и виляя хвостом, пес подошел к нему и положил голову на его колено.
— Ах, Джек… Дорогой мой Джек, если бы ты знал, как трудна жизнь… — Он погладил собаку по спине.
Пес лизнул его руку.