Тщательно скрывая все растущую тревогу, Вера выкупала перед сном Диму, уложила его и, уступив, чего она никогда не делала раньше, дала ему в постель плюшевого мишку.
Тимофей ходил по коридору и курил папиросы одну за другой. Каждый его шаг гулко отдавался по квартире.
Вера уже легла, когда Тимофей вошел в комнату. Он долго расшнуровывал протез, затем опустился на кровать и закрыл глаза. Дыхание его было ровным и спокойным, но она знала, что муж не спит.
Хотелось, положив голову на его плечо, спросить: «Тима, дорогой мой, что случилось? Быть может, я могу помочь тебе?» Но… Все десять лет совместной жизни у какой-то одной, неизменной черты, его прошлое было для нее недоступным.
В скупом свете ночника Вера видела прислоненный к стулу протез. Сверкая холодным никелем шарниров, темными бликами залоснившейся на сгибах кожи, протез хранил форму ноги до колена. И ей казалось, что мрачные эпизоды прошлой жизни Тимофея связаны с этим протезом, войной и смертью всех тех, кто ему был близок.
Мирно тикал будильник, он был лежебока и отсчитывал время только на боку. Ночник — большая сова из уральского камня — лил ровный белый свет. Димка чмокал губами, ему снился смородиновый джем, который он так и не получил после купанья. Сквозь открытую форточку проникала ночная прохлада. Временами потрескивал паркет. Эта ночь казалась обычной, такой же, как и вчера, но в то же время тревога сдавливала грудь, и предчувствие того, что неотвратимая беда стоит у порога, не давало заснуть.
Тимофей приподнялся на локтях, осмотрелся, осторожно присел, достал из-под кровати костыль, сунул его под мышку, подошел к стулу, где лежали брюки, вытащил из кармана папиросы и вышел на кухню.
Он курил долго. Вернулся в комнату, подошел к кроватке сына, нагнулся над ним. Вера видела, что выражение его лица изменилось, оно стало мягче, как всегда, когда он разговаривал с сыном. И вдруг неожиданно Тимофей сказал:
— Ничего, Димка, краснеть за отца тебе не придется!
Видимо потревоженный звуком его голоса, ребенок повернулся на другой бок и, обняв плюшевого зверя, спросонок, невнятно пробормотал:
— Мишка-пишка…
— Верно, Димка, нету-бенету! — произнес неожиданно бессмыслицу Тимофей.
Вера плотнее сомкнула веки. Она слышала, как муж прислонил костыль к спинке кровати и лег. Прошло еще несколько минут. В будильнике что-то щелкнуло, это с ним бывало. Вера прислушалась. На этот раз Тимофей спал; убедившись в этом, уснула и она.
Поднималась Вера в шесть часов утра, готовила завтрак и по дороге на завод отводила сына в детсад. Тимофей уходил в мастерскую позже на час, но вставал почти в одно время с женой и завтракал вместе с нею и сыном.