14. Великий путешественник вернулся
– Выходит, ты – Одиссей, царь Итаки, – с улыбкой сказал Гомер. – Тот самый, что десять лет после падения Трои странствовал по далекий морям?
Человек торопливо кивнул, словно боясь, что ему не поверят.
– Хитроумный Одиссей, один из тех, чьими усилиями была взята Троя, сказал Гомер. – Ведь это ты придумал спрятать воинов в огромном деревянном коне? Об этом знает каждый мальчишка.
Он посмотрел Одиссею в глаза, смотрел долго, и наконец Одиссей отвел взгляд, пробормотал чуточку смущенно:
– Ну, предположим, дело обстояло немного не так...
– "Немного" – очень хорошее и удобное слово, – сказал Гомер. – Оно такое растяжимое, в него порой столько вмещается. Значит, после падения Трои, когда вы отправились восвояси, обремененные добычей и славой, боги наслали на твой корабль ураган и загнали его неизвестно куда. И это тоже всем известно. Но, судя по твоему смущению, ты намерен заявить, что и здесь все обстояло «немного» не так?
Одиссей посмотрел на него и впервые подумал, что притворная мягкость этого голоса напоминает кошачьи лапки со втянутыми до поры когтями. Он сказал осторожно:
– Да, немного не так.
– Любопытно бы знать, – сказал Гомер, – что подумали боги, узнав, что они, оказывается, принимали такое деятельное участие в твоей судьбе?
В глазах Одиссея зажглось беспокойство.
– Ты считаешь, они рассердятся, узнав, что им приписываются вещи, которых они не...
– Не думаю, что они будут так уж сердиться. Боги, как женщины, предпочитают, чтобы о них лучше сплетничали, чем молчали вообще. Воздух полон богов – гласит наша пословица. Так какая, в сущности, разница? Итак, что же привело тебя ко мне, любезный Одиссей?
– Я вернулся в Грецию лишь несколько дней назад, – сказал Одиссей. – И узнал, что некий Гомер из Афин пишет поэтическую историю моего плавания. Конечно, я удивился: о том, где я был все эти годы и что делал, знаю только я. Потом я прочитал написанное тобой и удивился еще больше.
– Хочешь сказать, что теперь у меня «немного» не так?
– Да все не так, разумеется, – сказал Одиссей. – Не был я ни у лестригонов, ни у лотофагов. Их и нет-то, наверное, – лотофагов. Не делил я ложе ни с какой Навсикаей. И откуда, скажи на милость, ты взял Сциллу и Харибду? Ничего подобного на свете нет, уж я-то знаю, я избороздил Ойкумену из конца в конец.
– Видишь ли, творчество имеет свои законы, – с оттенком снисходительности сказал Гомер. – Ты храбрый воин и опытный мореход, но сейчас ты вторгаешься в область, где, прости меня, являешься полным невеждой. Законы творчества...