– Так-так-так, – сказал Нестор, – ну что же, всего не в состоянии предусмотреть и боги. Ничего, поймаем, никуда не денется. Стрелы тоже он уволок?
Гилл кивнул – чтобы сохранить что-то живое в душе, следовало сохранить стрелы.
– Вообще-то и мышь не выскользнет сейчас из Афин, – раздумчиво сказал Нестор. – Поймаем...
Он швырнул бумаги о подготовке мятежа в очаг и ворошил закопченной кочергой, пока все не сгорело.
– Вот так, – сказал он, вытерев руки о хитон. – Теперь и я в копоти, как настоящий мятежник. А свидетельства очевидцев о народном восстании, свергнувшем тирана Тезея, появятся позже. Всего тебе хорошего, Гилл. Когда надумаешь, приходи во дворец, дадим тебе работу.
– Итак, ты – Нида, – сказал Нестор ласково, – возлюбленная великого аэда Майона, потому что он несомненно будет велик, уж я-то в этом разбираюсь. Что ж, выбор Майона делает ему честь – ты поистине пленительна и можешь выслушать это без опасений от старого больного болтуна, чья кровь давно остыла.
Девушка настороженно смотрела на него, отодвинувшись в угол.
– Он оставил тебе рукопись, – сказал Нестор. – Он наговорил тебе много красивых слов о том, как это важно для него и для человечества, что ради вашей любви ты должна... И так далее. Правильно?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – сказала Нида.
– Разреши, я с ней поговорю. – Эвимант за руку выдернул девушку из угла. – Или ты скажешь, куда девала эту пачкотню, или я тебя запихну в камеру на потеху моим молодцам.
Нестор, царь Пилоса, звонко щелкнул пальцами. Спартанский метательный нож просвистел по комнате, и Эвимант без стона опрокинулся навзничь. Нида забилась в угол, придерживая обеими руками хитон на груди.
– Убрать, – не оборачиваясь, сказал Нестор, и труп шумно проволокли к двери.
– Ну, знаешь! – возмущенно крикнул Менестей.
– Твои люди плохо воспитаны, – шепотом сказал Нестор, – и совершенно не разбираются в женской душе. К тому же этот молодчик много знал, все равно пришлось бы...
– Ну ладно, – сказал Менестей важно. – И все же в моем присутствии твои люди могли бы...
Нестор, не спуская с него ясных, ярко-синих глаз, надвигался, пока Менестею стало некуда пятиться, и он почувствовал лопатками холод стены.
– Это в каком таком твоем присутствии? – ледяным, как камень подвала, шепотом спросил Нестор. – Что ты о себе возомнил? Я не требую вернуть деньги, которые тебе платил в последние годы, но уж будь любезен не гавкать на хозяина. Из-за того, что ты довольно успешно баламутил недалекие умы и добился некоторых достижений в растлении неустойчивых душ, ты возомнил, чего доброго, что это ты сверг Тезея? Как по-твоему, сколько продержатся твои молодчики, если я брошу на них критских стрелков? И сколько соперников спят и видят, как бы в нынешней неразберихе прикончить тебя и залезть на трон?