В село Ястребенька, растянувшееся километра на два с севера на юг, мы вошли на рассвете с северной стороны. Белые хаты делали предутреннюю мглу более прозрачной, но дым из печных труб еще казался почти черным. Голова колонны остановилась недалеко от южной окраины села. Заглушили двигатели. И внезапно вместо чада сгорающего дизельного топлива мы ощутили несказанно родной запах только что испеченного хлеба, разбудивший острое чувство радости и одновременно тоски по домашнему очагу, близким.
Перекур длился всего несколько минут, но за эти минуты солдаты успели разыскать Антона Некрасова, Наума Андреева, Митю и Рему — качали их, подбрасывали на руках, скандируя:
— Мо-лод-цы! Мо-лод-цы!..
Они действительно заслужили почестей! Это они с колокольни поливали очередями из двух пулеметов атакующих немцев! Отличная была работа!
— Офицерам к командиру полка! — выкрикнул замначштаба Архипов.
Командир полка майор Мельников поставил подразделениям боевую задачу:
— Противник крупными силами танков и пехоты при массированной поддержке авиации и артиллерии перешел в наступление в двух направлениях: Дивин — Хомутец и Дивин — Вильшка. На обоих направлениях наши части вынуждены начать отступление. Полк должен занять оборону на южной и юго-западной окраинах Ястребеньки с целью не допустить прорыва противника в северном направлении.
— А тебе, лейтенант Крысов, — подозвал меня комполка, — выйти взводом вон в ту южную рощу на высоте 187,7 и организовать там засаду.
В поисках позиции мы с Макаровым внезапно наткнулись на старые танковые окопы, уже заросшие травой и мелким кустарником, — это была удача! Не мешкая, поставили в них самоходки. Обрадовались не только мы, но и экипажи, избавленные от тяжелых земляных работ, да и времени, по существу, у нас не оставалось, противник мог объявиться в любой момент.
На небольшой высоте в сосновой роще уже находился в обороне стрелковый батальон 70-й мехбригады, командовал батальоном наш знакомый — тот самый старший лейтенант Юрий Смирнов, что благодарил нас за бой с танками. Мы с Макаровым поздоровались с комбатом за руку, и я доложил о полученной задаче. Комбат производил хорошее впечатление, высок, мужественное загорелое лицо с большим шрамом. Два ордена на груди говорили о немалом боевом опыте. Людей в его батальоне осталось мало, не более тридцати человек, зато — около десятка пулеметов, и у всех, включая комбата, — автоматы, а в нишах окопов я заметил порядочно противопехотных и противотанковых гранат. Комбат рассказал, что батальон занял здесь оборону прошлым вечером, чтобы прикрыть отход 47-го танкового полка и 1-го батальона мехбригады, которые вели тяжелые бои с превосходящими силами противника и, понеся большие потери, начали отходить.