— Как упустить такую цель, товарищ лейтенант?!
На наш выстрел отреагировало сразу несколько немецких экипажей. Один снаряд ковырнул землю прямо перед самоходкой! Второй ударил в дерево рядом, разорвавшись большим огненным шаром! Третий, напугав сильным скрежетом по броне, рикошетом прошелся по правому борту, сбив ящик с запчастями и инструментом! От прямого попадания нас спасли только наступившие сумерки, но пламенем взрыва осветило все боевое отделение!
— Горим! — непроизвольно вскрикнул Витя Счетников.
Не переместимся — и вправду сгорим! Пора улепетывать!
— Виктор, заводи! Вперед влево и встать в кустарнике! — скомандовал Счетникову.
И вовремя! На прежнее место нашей стоянки одна за другой шли огненные трассы бронебойных снарядов! Да, гореть бы нам как миленьким! Не успел осмыслить и порадоваться, что удалось уйти от расправы немецких наводчиков, как что-то тяжелое ударило мне по голове! В глазах потемнело, засветились россыпью искры, как сквозь сон услышал за башней взрыв и стал медленно оседать в боевое отделение. Плаксин, почувствовав неладное, мгновенно закрыл люк. Сознание вернулось, когда прямо возле самоходки раздались взрывы и застрочили автоматные очереди! Превозмогая боль и шум в голове, приоткрыл люк: наши автоматчики стреляли по чердаку и бросали гранаты в слуховое окно стоящего рядом двухэтажного дома.
Когда все стихло, к самоходке подбежал зампотех Ишкин, прыгнул на гусеницу и подал мне руку, затем пожал руки Королеву, Плаксину и Счетникову.
— Граната, мои дорогие, была ваша! — взволнованно сказал зампотех.
— Ты о какой гранате говоришь, Василий Василич?
— Да о той, что летела в ваш люк, да, стукнувшись о твою стойкую голову, пролетела дальше и взорвалась справа от самоходки! Фрицы бросили ее в люк здорово метко, но она ударилась о ребро твоего танкового шлема и отлетела! Что вас и спасло! А с метателями теми хорошо расправился взвод лейтенанта Трубина! — облегченно вздохнув, закончил свое потрясающее сообщение Ишкин.
Ну не чудо ли?! Головой «отбить» гранату!
Были, конечно, чудеса на фронте. Человек должен был погибнуть, а спасся, такие случаи были. Когда мы заняли Посадку и вышли на западную окраину, немцы с высоты, из соседнего села, начали нас обстреливать тяжелыми минометами. Мина медленно летит, звук от ее полета быстрее идет. Возле меня стояли два пехотинца. Один успел прыгнуть в траншею, а другой не успел. Который не успел, того взрывной волной метров на 10–15 отбросило, но он все-таки вскочил, за голову схватился и в тыл побежал. А который успел, его контузило смертельно: волной к земле — и все. Вот и спрашивается: кто же из них «успел»?