— Оно и видно.
— Он — владелец кафе, совершенно потрясной забегаловки. На следующей неделе мы поженимся, но это совсем не значит, что мне надо будет торчать там все время.
— Сколько ему?
— Он чуть-чуть постарше тебя. Шестьдесят два. Но выглядит на пятьдесят.
— Ты его быстро укатаешь.
— Не дерзи.
— И ты там будешь самой главной?
— Знаешь, местечко вправду очень милое. Две боковые комнаты. Отдельные. Четыре девушки…
— А красные обои там есть?
— Красные? А, ну да, они такого красноватого оттенка.
— А девушки живут в самом заведении?
— Так удобнее.
— Ну, тогда мне все ясно.
— Это совсем не то, что ты думаешь.
— Если сейчас не то, скоро будет то.
— Ну в любом случае все будет по высшему классу. Если вздумаешь заглянуть — добро пожаловать. Ты, я полагаю, мастер на все руки.
— Обо мне не беспокойся. Но я вот о чем хочу спросить: ты что же, расстаешься со стариком?
— Сегодня встречаюсь с ним в последний раз. Однако мы расстаемся друзьями. А тебе-то какое до этого дело?
— Совершенно никакого. Я хотел поговорить с тобой о моем друге, Герде Хейне. Старик не дает ему рекомендацию.
— А он ее и не заслуживает.
— Может, замолвишь за него словечко перед стариком?
— Ты хочешь, чтобы я с ним сегодня была понежнее, так, что ли?
— Я думаю, у тебя и без этого получится…
— Запомни: «без этого» ничего в жизни не добьешься. Даром ничто не дается. Но я не из таких. Для тебя я сделала бы и за так, ха-ха. Впрочем, если тебе это поможет, то я добуду твоему Хейне рекомендацию.
— Спасибо тебе большое.
— Да не за что. Пока, малыш. Смотри, не утони на этом линейном крейсере. — И Дора скрылась в каюте капитана.
Когда она ушла, появился Хейне. Пока Тайхман разговаривал с Дорой, он наблюдал за ними.
— Ну что, она согласна?
— Согласна.
— Подумать только.
— Думать не вредно.
— Но благодарить ее я не буду.
— Она и не просила.
— Значит, моя рекомендация зависит от того, удовлетворит ли она сегодня старикана или нет?
— Я бы так не сказал.
— Ты, похоже, втюрился в эту овцу.
— Вовсе нет. Но она не такая уж и плохая.
— Это смотря как взглянуть.
На обед были свиные котлеты, бобы и картошка. Тайхман положил себе три полных черпака и взял две котлеты, полагавшиеся тем, кто ушел в увольнение. Затем он улегся на свою койку и решил, что война пока что штука вполне терпимая. Штолленберг и Хейне тоже разлеглись на своих койках, но заснуть не смогли; матросы пили шнапс и шумели. Когда шнапс кончился, они сходили на берег и принесли еще. Этот шнапс оказался похуже, но если ты уже выпил достаточно, то большой разницы нет.
— Медосмотр завтра в одиннадцать ноль-ноль, — крикнул боцман Швальбер. — Мы выходим в десять. Будет какой-то доктор в чинах из флотских. Так что вымойте шеи.