— Пошли они все к черту, — заорал Питт. — Что нам эти флотские? Я хожу в море двадцать лет и не собираюсь наряжаться перед этими пижонами. Пойду на осмотр в этих лохмотьях и покажу им свою голую задницу.
— А тебе ее и так придется показывать, — заметил Штюве. — Они захотят посмотреть, нет ли у тебя геморроя.
— Ну, они еще не то увидят, — прорычал Питт.
Его бутылка была пуста. Мекель был тоже хорош; он долбил кулаком по столу так, что бутылки приплясывали, а Хинш кричал:
— Спасибо нашему фюреру.
После того как он произнес это дважды, его повалили на койку. Тогда он затянул «Интернационал». Ему налицо набросили одеяло, но приглушенные возгласы «хайль» все равно были слышны.
— Я принес рекомендации, — объявил Хейне, входя с тремя конвертами в руках.
— Это старик тебе дал?
— Нет, Дора. Она отпечатала их на машинке, а старикан только поставил подпись.
Они прочитали их.
— Классные рекомендации, и к тому же ни одной орфографической ошибки. Я в восторге!
В своем конверте Тайхман нашел визитную карточку с адресом и припиской внизу: «Со следующей недели меня будут звать фрау Хольм».
«Мне это по фигу», — подумал он.
Они взяли по клочку бумаги, надписали «дополнение к заявлению» и прикололи их к рекомендациям. Они адресовали конверт инспектору Военно-морского училища в Киле. Хейне отнес его на берег, чтобы опустить в ящик.
Утром им объявили, что медосмотр отложен на двое суток, а примерка формы переносится на завтра. Срок окончания ремонта был продлен в четвертый раз. И они поняли, что попали на военно-морской флот.
После обеда они перекинулись в картишки по маленькой. Но после того как у Хейне за одну игру три раза оказался валет треф, они бросили играть. Остальные пили или устраивали тараканьи бега, но лишь немногие тараканы достигали финиша, большинство упирались в края дорожки. Если они бежали недостаточно быстро, их подгоняли зажженными спичками, отчего многие подыхали.
— Тайхман, поднимись-ка наверх, к тебе пришли, — крикнул кок Шмуцлер.
На пирсе стояла Дора.
— Привет, малыш. Есть свободная минутка? Хорошо. А теперь послушай: самое позднее через три дня мне нужны тысяча сто марок; если я не достану этих денег, то мое место займут. Я собрала только шестьсот. Больше нет.
— У меня сейчас нет денег, Дора; марок шестьдесят наберется, не больше.
— Я подумала, может, у тебя есть на примете человек, у кого водятся деньжата.
— Кроме профессора, поющего церковные гимны, я в Гамбурге никого не знаю, да и вряд ли он даст тебе денег на кафе.
— Я напишу расписку по всей форме.
— Я верю.
— И ничего нельзя сделать?