— Большинство морских офицеров, — сказал Хейне, — выслушав вашу речь, сказали бы, что вы «гадите в собственном гнезде».
— Вот это я и называю комплексом неполноценности — люди, которые не выносят критику, не имеют права командовать. Может быть, вы удивлены, что я говорю такие вещи, но я теперь в отставке, а вы, ребята, критики не боитесь.
Вегенер рассмеялся, а за ним рассмеялись и все остальные, но смех этот был натянутым. Фрау Вегенер наполнила рюмки. Они пили искристое, слегка терпкое мозельское, и, быть может, от него Штолленберг так расхрабрился, что спросил Вегенера, неужели нынешние руководители флота так ничему и не научились?
— На этот вопрос, — сказал Вегенер, — могу дать вам еретический ответ. Боюсь, что не научились.
— Мне кажется, — заметил Хейне, — что во главе немецкого флота не всегда стояли умные военачальники.
— Здесь, Хейне, вы опять несправедливы. Не следует забывать, что мы всегда в численном отношении уступали англичанам. А это означает, что любой командир корабля, какого бы он ни был ранга, не говоря уж о командире эскадры, знает, что не имеет права рисковать. Потеря одного большого корабля означает непоправимый удар по всему флоту. У англичан же совсем другое дело…
— А как же «Бисмарк», господин капитан?
— Погодите минутку. Я еще скажу об этом. По моему мнению — а я уверен, что никто не будет всерьез возражать против этого принципа, — маленький флот в начале войны не должен участвовать в боевых действиях против противника, значительно превосходящего его в силе. Я полагаю, что во время Первой мировой войны адмиралтейство поступило совершенно правильно, оставив флот в резерве до тех пор, пока он действительно не понадобился. После войны его резко критиковали за это решение, некоторые даже утверждали, что оно привело к ноябрьской революции. Что же получилось? В этой войне, чтобы избежать обвинения в повторении прежней ошибки, адмиралтейство посылает в море линкор «Бисмарк» в сопровождении одного-единственного крейсера, хорошо при этом зная, что противник превосходит нас в силе по крайней мере в пять раз. Это правда, что «Бисмарку» не повезло, когда торпеда попала ему в руль, но, скажу вам откровенно, было большой ошибкой посылать его в море до того, как войдет в строй «Тирпиц». Поскольку теперь надводная война нами уже проиграна, все, что нам осталось, — это подводные лодки, а в долгосрочной перспективе это совсем не много — нельзя выиграть войну на море, имея только один класс кораблей. Я знаю, что разрушаю ваши иллюзии.
— Только не мои, — вставил Хейне, но Вегенер его не услышал: