— Его держит на плаву воздух в танках. Потопим его оружейным огнем.
— Так точно, господин капитан-лейтенант.
— Велите зенитному расчету занять свои места. Как бы не прилетела птичка.
— Слушаюсь, господин капитан-лейтенант.
Мюллер уже вернулся в строй. Два моряка, которых смыло за борт, принадлежали к орудийному расчету. Их место заняли Штолленберг и один из матросов-торпедистов.
При первом же выстреле пушка взорвалась. Мюллер стоял на одном из деревянных стульев на мостике. Железным обломком пушки ему снесло голову. Из шеи фонтаном хлынула кровь и залила весь мостик. Тела Мюллера и четырех моряков орудийного расчета бросили за борт. Штолленберга и помощника боцмана спустили на канатах в центральный пост. Танкер начал отстреливаться из двух своих пушек. Лютке приказал погружаться.
Правая нога Штолленберга превратилась в кровавую массу — кость была раздроблена, а коленная чашечка исчезла. Старпом сказал, что ногу придется ампутировать.
Его положили на стол в кубрике старшин — это был самый длинный стол на лодке. На бедро наложили жгут; Витгенберг крепко держал ногу, а Тайхман пилил кость. Штолленберг сказал, что не чувствует боли, что вообще ничего не чувствует. Старпом сказал, что почувствует позже, и наложил зажимы на сосуды. Командира сумели убедить ненадолго всплыть. Моряки выбросили ногу Штолленберга за борт и набрали три ведра морской воды. Вся она была вылита на обрубок ноги. Винклер сказал, что для обеззараживания ран нет ничего лучше морской воды. Потом обрубок забинтовали, а Штолленберга уложили на койку в каюте старших офицеров.
Помощнику боцмана ничем уже нельзя было помочь. У него были внутренние разрывы; кашляя, он сплевывал кровь, а кашлял он не переставая. Из больших ран в животе обильно текла кровь, и остановить ее не удавалось. Сердце его еще работало, но через два часа крови совсем не осталось — сердцу больше нечего было перекачивать, и оно остановилось. Командир разрешил положить его в пустой торпедный аппарат.
Во всем был виноват Мюллер. Готовя орудие к бою, он забыл открыть крышку ствола. В отличие от сухопутных орудий у этой пушки крышка закручивалась, чтобы в ствол не попала вода. Когда пушка выстрелила, снаряд просто не смог вылететь наружу.
Два дня Штолленберг метался в бреду. Он бормотал что-то о своих школьных днях, а когда приходил в себя, так сильно корчился от боли, что его приходилось держать. Сменившись с вахты, Тайхман приходил к нему и сидел у койки, но не мог посвятить другу много времени, поскольку экипаж потерял девять человек, и вахт теперь стало всего две. Когда лодка шла в подводном положении и Тайхман сидел у пульта управления горизонтальными рулями, он слышал бред Штолленберга. Потом его сменял Винклер, и он шел к Эмилю.