В Лондоне она всего три месяца. Необходимо было уехать из дома, уехать от ужасных воспоминаний о страшных последних днях отца. Уехать от сочувствия, от предложений финансовой помощи, которую она никогда не согласилась бы принять. Здесь, в чужом городе, она никому не известна, она аноним.
Лондон — суровый город, жить здесь очень дорого. Свободного времени не остается, зарабатываемых ею денег хватает только на то, чтобы не умереть с голоду. Но надо продержаться до осени. А потом она вернется к себе, в Марчестер, к привычной жизни. Больно, очень больно, что уже никогда с ней не будет отца.
У работы в Лондоне есть еще одна неприятная сторона. Приставания. Из-за этого она потеряла первую работу в баре. Посетитель развязно погладил ее бедра, она стукнула его по руке. Он пожаловался, ее уволили. Женщина в агентстве по трудоустройству сказала:
— С вашей внешностью можно было привыкнуть к таким вещам.
Но Кэрри не привыкла. В ее мире так себя не вели. Там думали о другом. И не смотрели на нее таким противным сальным взглядом.
Но тот невероятный человек, человек мечты, смотрел совсем не сальным взглядом...
Одно воспоминание о незнакомце на миг лишило ее возможности дышать.
Но кем бы он ни был, он принадлежит Лондону, а она нет!
Кэрри ускорила шаг. Идти пешком хорошо, это и упражнение и экономия денег, но ей стоит поспешить. Комната, снимаемая на двоих, находится в Паддингтоне, а это совсем не близко.
Неожиданно пришлось остановиться — перед ней возник автомобиль. Она собралась обойти его, когда вдруг услышала:
— С вами все в порядке?
Кэрри повернула голову. Слова, произнесенные глубоким голосом с незнакомым акцентом, донеслись из автомобиля. Произнес их тот самый невероятный человек из галереи, спутницу которого она облила соком. Мрачное предчувствие сковало Кэрри: он собирается потребовать компенсации за испорченное платье? У нее с собой было очень мало денег.
Человек вышел из автомобиля, и она отступила. Он оказался выше, чем в ее воспоминаниях, и выглядел еще более невероятно. Не среагировать на это она не смогла, хотя ничего глупее в данный момент и представить себе невозможно:
— Вы о платье? Платье вашей приятельницы, на которое я выплеснула сок? — робко повторяла она.
Он, не обращая внимания на вопрос, задал свой:
— Почему вы не в галерее?
Кэрри сжалась.
Больше похоже на обвинение, чем на вопрос.
— Меня уволили.
Ее собеседник произнес что-то на незнакомом ей языке. Она мысленно отметила, что он похож на иностранца, смуглое лицо, темные глаза.
― Вас уволили? — вновь слова прозвучали как обвинение.