Все это, разумеется, риторические вопросы. Совершенно очевидно, что никакой преемственности в таких условиях возникнуть не могло, и древнее знание оказалось бы утраченным безвозвратно. Правда, нам говорят, что значительный корпус античных текстов осел в культурной Византии и был впоследствии подхвачен не менее культурными арабами. А вот европейцы познакомились с трудами греков и римлян уже на излете Средневековья в переводах с арабского и греческого. Хорошо, пусть будет так, хотя нас уверяют, что и в дремучей Европе работа со старинными рукописями не прекращалась ни на миг. Давайте поглядим, какой вклад внесла в науки и искусства наследница великого Рима — Византийская империя. Картина получается удручающая, поскольку на поверку оказывается, что на протяжении почти тысячи лет византийцы занимались исключительно переписыванием и комментированием античного наследия. Арабы от них тоже недалеко ушли: они всего-навсего перевели сочинения выдающихся греков на арабский.
Получается какая-то дикая картина, полная вопиющих несообразностей. Как можно, не вникая в суть, механически переписывать Платона, Аристотеля и тех же Архимеда с Евклидом? Ведь каждая научная дисциплина оперирует своей собственной системой понятий и парадигм, а кроме того, имеет некоторый необходимый набор только ей присущих терминов, которые трактуются достаточно строго. Переписывать такой текст, не разобравшись основательно и глубоко в материале, совершенно бессмысленно. На выходе получится неудобочитаемая галиматья, а между тем античные труды дошли до нас в весьма осмысленном и связном виде. Передача знаний от поколения к поколению ни в коем случае не сводится к рутинному переписыванию работ основоположников, а непременно предполагает противоборство научных школ, сопровождающееся измышлением новых гипотез и концепций. Таким образом, мы с очевидностью убеждаемся, что оба варианта сохранения и приумножения античного наследия не выдерживают минимальной критики. Первая версия, постулирующая одичание и варваризацию Западной Европы, автоматически означает, что культурная традиция, идущая из глубины веков, должна была неминуемо пресечься. Вариант номер два, рассматривающий Византию и Арабский халифат в качестве своего рода эстафетных звеньев, сводится почти исключительно к голому копированию достижений предшественников. Мы не видим здесь сколько-нибудь ощутимого приращения старого знания (хотя бы в узкоприкладных областях), что невозможно в принципе.
Между прочим, характер развития античной науки обнаруживает еще один фундаментальный парадокс. Как известно, классическая Древняя Греция — это в первую очередь южная часть Балканского полуострова и архипелаги Эгейского моря. Только вот география греческой науки решительно не совпадает с локализацией великолепной Эллады. Ведущие научные центры античности находятся где угодно, но только не в материковой Греции. Это Малая Азия, север Египта, остров Сицилия и юг Апеннинского полуострова (который, кстати сказать, назывался в древности Великой Грецией). Общее у всех этих земель только одно — греческий язык, который был на упомянутых территориях основным. А вот римляне, унаследовавшие достижения древних греков, не сделали для развития античной науки ровным счетом ничего существенного.