– Вот как? – беспечно спросил граф де Мерси.
– Да, граф… И пусть это не покажется вам проявлением личной мести или нарушением гуманности: Лига приговорила к смерти и казнила четырех опаснейших большевиков: Якова Фейгина, Иосифа Домбровского, Самуила Либермана и Алексея Фокина, он же – Браутман…* Совершая этот акт, Лига защищала благосостояние и покой миллионов культурных семейств, которые могли стать жертвой кровавого исступления вышеназванных лжепророков… Протоколы о времени, месте и подробностях казни будут в свое время переданы в американское посольство… Господа, я кончил. Господин лейтенант, позвольте вам вручить письмо для передачи господину атташе.
Американец секунду колебался, но взял письмо и медленно засунул его в набедренный карман френча. Лаше предложил обменяться мнениями. Все головы повернулись к графу де Мерси. Тот сломал, наконец, кончик карандаша.
– Кажется, нужно, чтобы я высказался? Мои дорогие дамы и господа… Что я могу прибавить к словам энергичного Магомета бек Хаджет Лаше? Я очень живо провел сегодняшний вечер. Надеюсь, в Париже с чувством удовлетворения воспримут новеллу моего друга Хаджет Лаше.
Покинув заседание, граф де Мерси и адъютант американского атташе не спеша шли по Ваза-гатан. Прохожих было мало. Бесшумно вверх и вниз по главной улице проносились машины. Ночной ветер неприятно подувал с залива.
– Все-таки маленький городок, не правда ли? – беспечно сказал граф де Мерси.
Американец шагал, глядя под ноги, – на этот раз он заговорил:
– Как вы относитесь к сообщениям полковника Магомета бек Хаджет Лаше?
– Татарин врет процентов на семьдесят пять, – беспечно ответил граф де Мерси.
– Сегодня мне показалось, что нас втягивают в грязное дело.
– Это не совсем так, дорогой друг.
– Вы находите, что бывают дела грязнее?
– Сегодня нам демонстрировали один из участков белого фронта, снабженного не совсем обычным оружием, – только и всего. Если большевики напускают на нас всех оборванцев всего мира, мы вправе спустить на них всю человеческую сволочь. Иногда профессиональный негодяй стоит целой стрелковой бригады.
– Я предпочел бы все же стрелковую бригаду, – мрачно пробормотал лейтенант. – Американская точка зрения может казаться слишком пуританской, но с этим приходится мириться.
– О, разумеется! – Граф де Мерси сделал изящно неопределенный жест.
– Если мы коснемся устоев нравственности, единственной непоколебимой реальности, Америка в тот же день взлетит на воздух. Я бы хотел выскоблить из памяти сегодняшнюю прогулку по ту сторону морали.
– Насколько мне не изменяет память, президент Вильсон развивал подобные же взгляды на Версальской конференции. Но его не слишком горячо поддержали в Америке.