- Правда? - спросил он, подыгрывая. - Чего же они хотели?
Было трудно разговаривать, когда он не знал, что она имеет в виду половину этого времени.
"То, что они всегда хотят. Ворота ".
"Какие ворота?" Он не мог понять о чем она думает
Она неожиданно огляделась вокруг.
- Что ты здесь делаешь?
Алекс пожал плечами.
- Это мой день рождения, мама. Я хочу провести его с тобой.
- Ты не должен проводить свой день рождения в этом месте, Алекс.
Дыхание Алекса остановилось на мгновение. Он мог пересчитать по пальцам одной руки, времена, когда она называла его по имени, кроме тех случаев, когда он сам напоминал ей.
"Это мой день рождения. Это то, что я хочу делать, мама, тихо сказал он.
Ее ум, казалось, дрейфовал далеко от реальности.“Они смотрят на меня через стены,” сказала она бесчувственным тоном. Ее глаза стали безумными. “Они смотрят на меня!” она пронзительно зкричала. “Почему они не прекратят наблюдать за мной!”
Несколько людей на другой стороне комнаты оглянулись на крик женщины. Большинство не обратили внимания. Крик в учреждение не был необычным явлением и, как правило, рассмотривался с безразличием. Санитар с телегой оглянулся, оценивая ситуацию. Алекс положил руку ей на плечо.
- Всё хорошо, мама. Никто не наблюдает за тобой сейчас.
Она мельком взглянула вокруг на стены пока, наконец, не успокоилась. В следующий момент, она вернулась к своему бутерброду, как будто ничего не случилось.
После того как она сделала глоток апельсинового сока, она спросила: "Что за день рождения?" Она поднесла бутерброд ко рту.
Моё двадцатисемилетие.
Она застыла.
Она вытащила бутерброт из своего рта и осторожно поставила его на бумажную тарелку.Она посмотрела вокруг, затем схватила Алекса за рукав его рубашки.
- Я хочу пойти в свою комнату.
Алекс был немного озадачен ее поведением, что часто происходило, но он пошел вперед ."Всё хорошо, Мама. Мы можем сесть там. Это будет хорошо, только мы двое."
Она держала его руку в тугой хватке, когда они шли обратно вниз по угнетающему залу. Алекс шел. Она волочила ногами. Она не была старухой, но ее дух всегда казался сломленным.
Это был Тозарин и другие сильные антипсихотические лекарства, которые действовали на нее так и заставляли волочить ноги. Доктор Хофман сказал, что Тозарин - это все, что помогает ей быть активной как сейчас, и без этого лекарства она станет настолько жестоко психопатична, что ее придется ограничивать 24 часа в сутки. Алекс уж точно не хотел для нее такого.
Когда они зашли в ее простую комнату, она захлопнула дверь. На ключ двери не закрывались. Она приоткрыла ее и проверила холл 3 раза, пока не оказалась удовлетворена. Ее соседка по комнате, Агнес, была старше. Она никогда не разговаривала. Она лишь пристально смотрела, так что Алекс был рад что она осталась на террасе.