– А Шувалов кто? – прошептала Варя.
– Наш посол, – рассеянно ответил титулярный советник, думавший о чем-то своем и, кажется, не очень-то слушавший генерала.
– Как, Фандорин, справишься? – спросил император. – Съездишь в Лондон?
– Съезжу, ваше в-величество, – сказал Эраст Петрович. – Отчего же не съездить…
Самодержец испытующе посмотрел на него, уловив недосказанность, но Фандорин больше ничего не присовокупил.
– Что ж, Мизинов, действуй по двум направлениям, – подытожил Александр. – Ищи и в Константинополе и в Лондоне. Времени только не теряй, мало его осталось.
Когда вышли в адъютантскую, Варя спросила генерала:
– А если Маклафлин вообще не отыщется?
– Уж поверьте моему чутью, милая, – вздохнул генерал. – С этим джентльменом мы еще непременно встретимся.
Глава двенадцатая,
в которой события принимают неожиданный оборот
«Петербургские ведомости»,
8(20) января 1878 г.
ТУРКИ ПРОСЯТ МИРА!
После Капитуляции Вессель-паши, после взятия Филиппополя и сдачи древнего Адрианополя, распахнувшего вчера ворота перед казаками Белого Генерала, участь войны окончательно решилась, и сегодня утром в расположение наших доблестных войск прибыл поезд с турецкими парламентерами. Состав задержан в Адрианополе, а паши переправлены в штаб главнокомандующего, квартирующего в местечке Германлы. Когда глава турецкой делегации 76-летний Намык-паша ознакомился с предварительными условиями мира, то в отчаянии воскликнул: «Votre arm. Je est victorieuse, votre ambition est satisfaite et la Turkic est d'Jtruite![18]»
Что ж, скажем мы, туда ей, Турции, и дорога.
Так толком и не попрощались. На крыльце «походного дворца» Варю подхватил Соболев, околдовал магнетизмом славы и успеха, увез в свой штаб праздновать победу. Эрасту Петровичу она едва успела кивнуть, а наутро его в лагере уже не было. Денщик Трифон сказал: «Уехали. Через месяц заходите».
Но месяц прошел, а титулярного советника все не было. Видимо, найти Маклафлина в Англии оказалось не так-то просто.
Не то чтобы Варя скучала – наоборот. Как снялись с плевненского лагеря, жизнь стала увлекательной. Что ни день – переезды, новые города, умопомрачительные горные пейзажи и бесконечные торжества по поводу чуть ли не ежедневных викторий. Штаб верховного переехал сначала в Казанлык, за Балканский хребет, потом еще южнее, в Германлы. Тут и зимы-то никакой не было. Деревья стояли зеленые, снег виднелся только на вершинах дальних гор.
Без Фандорина заняться было нечем. Варя по-прежнему числилась при штабе, исправно получила жалованье и за декабрь, и за январь, плюс походные, плюс наградные к Рождеству. Денег накопилось изрядно, а тратить не на что. Хотела раз в Софии купить очаровательный медный светильник (ну точь-в-точь лампа Аладдина) – какое там. Эвре и Гриднев сцепились чуть не до драки – кто преподнесет Варе безделушку. Пришлось уступить.