— И прощаете?
— А зачем он мне в тюрьме нужен? Пусть живет, мучается. Жить в постоянном страхе, это, знай, глупышка, хуже смерти.
— И вы так спокойно об этом говорите?
— А как, по-твоему, я должна "об этом" гово-рить?
— Не боитесь? — объяснила Гу, что она имела ввиду.
— Я! — рассмеялась Марьиванна. — Да кого же мне бояться, дуреха?
— А не свалят вас?
— Меня свалить можно. Только сначала этих свали. Пока хоть один из нас цел, я спокойна. Сис-тема! Мотай на ус, детка. Научишься — хозяйкой жизни будешь. Но для этого должна мне понра-виться. Мне! Я все решаю!
— Или я не стараюсь? — разыграла искреннее огорчение Гу. — Или не так что делаю?
— Ладно, ладно, это я к слову. Ну иди, — зевнула хозяйка. — Я спать буду.
Не было дня, чтобы в особняк не заходил Лев Борисыч. И всегда с одной просьбой. Он заиски-вал со всеми: и с Гаврилой, и с Гу, и с золотыми мышками.
Для хозяйки эти посещения были отдыхом.
— Марьиванна, заступница, — гнусил кот. — Вы-ручай.
— Что у тебя на этот раз?
— Проверка за ревизией, комиссия за комиссией, — жаловался кот.
— Ничего, выкрутишься, — отмахивалась хозяй-ка. — Ты же у нас самый хитрый.
— Какой хитрый? Какой хитрый? — плакался Лев Борисыч, бегая в ужасе по комнате. — Замучили эти эс-эсы, совсем разорить бедного кота задума-ли, деток малых куска хлеба лишить, по миру пус-тить.
— Ну, разошелся! — перебила Марьиванна. — Сле-зу выбиваешь из меня? Напрасно, Лев Борисыч, напрасно. Я ведь ни одному слову твоему не верю.
— Полно вам надсмехаться, — обижался кот. — Подскажите, что делать?
— Не скупись — откупись, — посоветовала кошка.
— Как откупиться? Чем?
— Известное дело — товаром.
— Нету товара! — плакал кот. — склады пустые стоят!
— Да ты, никак, совсем ополоумел! — даже Марьиванну изумили слова Льва Борисыча. — Вче-ра только машину подсылала. Куда сплавить ус-пел?
Лев Борисыч тушевался под пытливым взгля-дом кошки, изгибался, морщился и признавался.
— Известно куда. Что сам не растащил, прове-ряльщики забрали.
— Глаза у тебя есть?
— А что глаза? Они не прячутся, разрешениев не спрашивают! Берут и тащут, как из дома своего.
— Почему у меня не тащут?
— Кабы знать…
— Не юли, знаешь, отлично знаешь. Да жаден ты больно, Левушка. А я тебя учила, на путь истин-ный наставляла. Али забыл науку-то? — как школь-ника отчитывала его хозяйка.
— Плохой из меня ученик.
— Ну так слушай и на усы мотай. — Марьиванна уселась поудобнее и начала рассказ. — Сидят два кота на одних нарах и знакомятся. Тебе сколько дали? — спрашивает старый кот. — Шесть лет, — от-вечает молодой. — А за что сидишь? — Корову ук-рал. — Одну? — Одну, — вздыхает молодой. — А ты за что сидишь? — Да тоже за коров. — И сколько же тебе дали? — Один год, — отвечает кот старый. — За одну корову? — Нет, — говорит, — я шесть украл… — Смотрит молодой и ничего понять не может. — За одну корову шесть лет дают, а за шесть коров — один год… Что же за арифметика такая? Объясни мне, старик? Меня в школе по другому считать учили. — А старик усмехнулся в усы и молвил. — Молод ты, еще Учителям веришь. А жизнь-то на-шу они давно по-своему устроили. Я шесть коров украл не от жадности. Мне и не нужно столько, не прокормить. Но арифметика такая. Одну, самую плохонькую, себе. Ты загибай коготки, учись. Од-ну — участковому. Одну — судье. Одну — прокурору. Одну — адвокату. А самую хорошую — нашему Го-лове. Ты здесь, а твоя корова где? — Отобрали, — грустно ответил молодой кот. — А моя коровка до-ма, детушкам молочко носит…