– А там ещё посёлок и всё. Дальше нет ничего. Горы. Тайга.
Николай понял, что ничего интересного он не узнает и, шикнув на закончивших работу сыновей, пошёл к саням. Макс спохватился.
– Зимник то до Базы есть?
– Да пошёл ты… зажрались совсем, уррроды…
Мужик повалился в сани и тронул вожжи.
– Есть, дяденька!
Раскрасневшийся от работы мальчишка, помахал на прощание рукой и широко улыбнулся.
Ехать по укатанному снегу было одно удовольствие! Зимняя шипованая резина не подвела и скорость Максим держал за шестьдесят. Речка особо не петляла а, зажатая меж высоких берегов, была довольно прямой. Хутор Николая Макс так и не заметил. Витара, грозно рыча мотором, обогнала сани. Лошадка шарахнулась, и в зеркало заднего вида было видно, как машет кулаками и ругается возница.
'Извини, мужик'
Возле Андреевки пришлось притормозить. Пробки! На пятачке возле заезда на крутой берег, где и стоял посёлок, скопилось пяток саней, намертво перегородив путь. Сузуки была встречена ошеломлённым молчанием. Макс приоткрыл окно.
– Привет, вы не подскажете, где тут больница поблизости?
Мужики дружно показали наверх, на берег.
– В посёлке есть. А ты…
– Окно закрой.
Спокойный холодный голос был как ушат ледяной воды.
– Окно закрой и езжай вперёд.
Макс обернулся. Блондинка крепко держала Лялю за волосы, оттянув её голову назад и приставив к затылку маленький пистолет.
– Максим… – Ляля сидела, боясь пошевелиться.
– Дай сюда свой травматик и езжай. Половины бака до Базы должно хватить. Пошёл!
Нога сама вдавила педаль газа. Джип взревел и прополз мимо взбесившихся лошадей прямо по снежной целине.
– Чего тебе, сука, от нас надо? Я тебя, падлу, трогал? Семью твою, родных? Я тебя в больницу вёз, а…
– Заткнись.
Блондинка цедила слова, крепче наматывая роскошные чёрные волосы Лейлы на свой кулак.
– Заткнись. Тебе предлагали поговорить по-хорошему. Ты не захотел. Запомни. Дёрнешься – ей конец. А тебе я руки – ноги прострелю. Живой останешься, обещаю.
От боли и унижения Ляля тихо плакала. Слёзы ручьём текли из глаз. Макс, позабыв о дороге, смотрел на любимую. Машина плавно затормозила.
– Ты чего? Ну! Пошёл! – В голосе девчонки мелькали истерические нотки.
– Отпусти её. Я поеду. Отпусти её волосы. Или стреляй.
Макс не верил, что он это сказал. У него было ощущение, что он это слушает по радио.
Блондинка, тяжело дыша, отпустила волосы Лейлы.
– Чё, сука, ножка поломанная болит? – Макс говорил тихо и очень спокойно.
– Ляля, выйди, пожалуйста, нам с этой лядью, поболтать нужно.
На лбу незнакомки выступила испарина и она, помотав головой, попросила Лялю остаться.