— Жено! се, сын Твой, — выдохнул Каспар Мюллер.
Зомби взглянул на Кристу Век.
Отец Мейер стиснул в кулаке четки. Он не мог допустить, чтобы это продолжалось. Его святая обязанность — нести Слово Господне так, как он понимает его. Пока он еще священник, он обязан действовать ради своей паствы…
— Совершилось![69] — произнес Каспар. Грудь зомби яростно вздымалась и опускалась. — В руки Твои предаю дух Мой.[70] — Голова его поникла.
— Ах, — пробормотал кардинал.
Низкий, зловещий рокот наполнил театр. По сценарию сейчас должно было начаться землетрясение и гибель Храма. Кресты на сцене закачались. Из ладоней зомби снова пошла кровь.
— Это десница Божия карает нас! — воскликнул актер, игравший Енана.
Кровь струилась из ран на боку и ладонях зомби. Его голова дернулась. Отец Мейер больше не мог выносить это зрелище. Он поднялся на ноги и закричал:
— Да! Это кара!
— Отец! — воскликнул кардинал и схватил его за руку.
Отец Мейер высвободился и перебрался через кардинала.
Он сбежал по ступенькам и оказался перед сценой. Прежде чем кто-либо успел его остановить, он вскочил на сцену и вцепился в перепуганного центуриона.
— Вы не можете это сделать! Как служитель Божий, я приказываю вам остановиться!
— Что? Что? — воскликнул Каспар, появляясь из-за камней. Он был в одеждах воскресшего Христа — весь в белом.
— Богохульник! — крикнул ему отец Мейер.
Он вырвался из рук центуриона, оттолкнул Марию Век и остальных святых женщин и вскарабкался на кучу камней.
— Помогите мне снять его! Ради всего святого, помогите мне!
— Слезайте оттуда! — прогремел кардинал, заглушив нарастающий шум толпы и крики актеров. — Уберите отца Мейера со сцены!
— Отец, прошу вас. — Руди Мангассер, центурион, схватил отца Мейера за ногу.
Священник вырвался.
— Ради Бога, Руди! Я крестил тебя. Помоги мне!
Отец Мейер рванул гвоздь, воткнутый в ладонь трупа.
Крепко прибитый железный штырь вошел в кость; из дыры хлынула кровь, заливая пальцы отца Мейера.
— Помогите мне. Помогите мне.
Он обвел глазами зрителей, вскочивших на ноги. Злые лица. Ужас во взглядах. Некоторые пятились, некоторые рвались вперед. Многие кричали.
— Это живое существо! Нельзя делать этого!
Потянувшись, священник сдернул с головы обвисшего зомби терновый венец, на шипах повисли клочки кожи.
Внезапно из рядов зрителей послышался пронзительный вопль. Испуганный отец Мейер замер и оглянулся. Люди указывали пальцами на сцену — на него, как он подумал. Он вцепился в ладонь зомби, пытаясь вытащить гвоздь.
Голова медленно поднялась. «У кого пульт управления?» — мелькнуло в мозгу отца Мейера. Крики становились все громче. Люди начинали разбегаться прочь. Кардинал и епископ, перекрестившись, упали на колени.