– Тогда, значит, и ты сделал то же самое.
– Я не оспариваю твое мнение, Рейвен.
Он поднырнул под низко свисающую ветвь, и некоторое время они двигались в дружелюбном молчании.
– Я не стал бы много распространяться о твоей женской сущности, – вдруг произнес Гриффин, – но, думаю, за тобой надо получше присматривать.
Она соскользнула с седла и спрыгнула на землю.
– Лучше присматривать? За мной?
Она шагнула вперед и гневно прищурилась.
– Представь, что тебя вовлекают в брак с человеком, одно присутствие которого рядом оскорбляет тебя; у него лицо в бородавках, зловонное дыхание…
– У Эндшира нет бородавок.
– О, если бы ты знал! У него душа в бородавках. Тебя когда-нибудь преследовали? Гнались за тобой по улицам Лондона и по большой дороге? Говорили тебе, что все это делается для того, чтобы защитить тебя, чтобы ты ехала в паланкине и не могла ускакать на собственном коне?
В ярости она сделала еще шаг к нему, сопровождая каждое местоимение «ты» тычком пальца в воздухе, пока тот не оказался в дюйме от его груди.
– Было с тобой когда-нибудь… Было когда-нибудь, чтобы пренебрегали твоими желаниями и склонностями, и делал это тот, кто сильнее тебя, и так должно было оставаться всегда. Вот из-за этого, – она яростно ткнула пальцем в его меч, – и вот этого.
– Да, – ответил он обманчиво спокойным тоном. – Всегда есть тот, кто сильнее тебя. А как насчет меня, мистрис?
Взгляд его вдруг стал жестким, а тон холодным.
– Как насчет того, что сделал сегодня я? Какое место занимаю я в твоих яростных обвинениях?
Он схватил ее за плечи и толкнул назад, и она уперлась спиной в бок Нуара. И тотчас же вспомнила, что произошло в последний раз, когда оказалась в таком же положении.
– Ну, – ответила она шепотом, – ладно, Язычник. Ты… как всегда, мой спаситель.
Мгновение он стоял молча и неподвижно. Лицо его походило на бесстрастную маску, потом пальцы разжались.
– Глупо, – пробормотал он. Провел рукой по волосам, взъерошив их, и они встали дыбом как пики. – Я не так терпелив, как следовало бы. Ты столько пережила за эту ночь.
– Да, – согласилась Гвин и неуверенно рассмеялась. – Этой ночью я ускользнула от многих мужчин.
Его суровое лицо выразило удивление, а потом он запрокинул голову и разразился таким неудержимым смехом, что эхо зазвенело в лесу. Он так искренне смеялся, что она забыла о страхе и только почувствовала, что ее руке стало холодно, когда он отпустил ее. У нее возникло странное ощущение. Она почувствовала себя одновременно и бессильной, вымотанной до предела, и полной энергии.
Должно быть, такими и бывают эмоциональные бури, подумала Гвиневра и предположила, что жизнь ее протекала бы спокойно, если бы она научилась обуздывать свои чувства.