– Он не любит людей.
– Кажется, тебя любит.
– Ну да. Я для него не человек.
Он поправил подпругу седла, опустил, застегнул и затянул ремень под брюхом Нуара.
– О!
Больше они не разговаривали. Гриффин с суровым видом закончил седлать своего коня, потом потянул девушку к огромной тяжелой дубовой двери.
– Я ее открою, а ты придержи, чтобы не захлопнулась.
Она кивнула. Он слегка приоткрыл дверь. Ветер принялся за дело и, широко распахнув ее, злокозненно хлопнул по стене. Гвин чуть не упала, пытаясь удержать дверь на месте. Он бросил на нее яростный взгляд.
– Прошу прощения, – прошептала она, продолжая сражаться с дверью. Гриффин протянул руку через ее плечо и закрыл дверь.
– Думаешь, я больше, чем ты, хочу, чтобы нас поймали?
– Я понятия не имею, чего ты хочешь.
Он схватил ее, бросил в седло и сел сам.
– Я бы хотел оказаться в сухом и теплом месте и хотя бы немного поспать, но, видно, не суждено. Ты предпочитаешь бури и похищения. Старайся стать незаметной, прислонись ко мне. Я накрою плащом нас обоих.
Впечатав каблуки в бока Нуара, Гриффин медленно проехал через двор, потом через внутренние ворота, все еще поднятые, что счел добрым знаком. Часовые наружных ворот махнули ему рукой, едва удостоив взглядом, и он проехал под подъемными воротами, опасные деревянные когти которых свисали всего лишь на полфута выше его головы, и оказался снаружи, среди королевского леса.
Копыта Нуара почти бесшумно ступали по влажным листьям лесной тропинки. Луна то выныривала из рваных облаков, то снова пряталась, и среди ветвей гнездились тени. В темноте подлеска, где сновали мелкие лесные обитатели, слышался негромкий шорох. Иногда сухой сучок взрывался треском. Потревоженная сова пронеслась над головами, чуть не коснувшись их крылом, и ее уханье в темном лесу показалось жутким.
Держа лошадь в поводу, Гриффин пытался понять, отчего эта ночь приняла столь причудливый оборот.
Он остановил Нуара и посмотрел на сидящую на коне Гвиневру.
Он подумал, что она никогда не делает того, чего не хочет делать.
– Ответь мне, когда в последний раз ты сделала что-нибудь против воли.
– Я… Да вот прямо сейчас! – выкрикнула она, выбрасывая руку из-под плаща. – Смотри! Я сижу на твоем свирепом коне, позволив тебе вести его, а ты углубляешься все дальше в королевские охотничьи угодья, и я понятия не имею, куда еду, и даже не знаю, вернусь ли оттуда. Можно подумать, что это я выбрала такую ночь, Язычник.
Он снова двинулся вперед, испытывая какое-то мрачное удовлетворение.
– Конечно, это ты.
Он затылком почувствовал ее гневный взгляд.