- О глупцы! - смеясь, стонал Демокрит. - О жалкие твари! Когда они поймут, все эти Агезилаи и Дионисии, что воевать - это то же самое, что калечить самого себя?!
- Они этого не понимают потому, что калечат других, а не себя, ответил Диагор, лакомясь креветками. - Хорошо было Дионисию смотреть, как перед ним колесовали твоего друга, беднягу Антифоита. Будь Дионисий сам на его месте, в колесе, поверь, что...
Демокрит не дал ему договорить. Спрыгнув с ложа, он стремительно подскочил к Диагору и так сжал ему плечи, что тот едва не застонал, а на плечах наверняка остались синяки.
- Что ты сказал? Антифонт колесован!
- Ты не знал?
- Боги! - вырвалось у Демокрита. - Когда это случилось? Как?
- Недавно. Он, как ты помнишь, жил одно время в Коринфе, потом вернулся в Афины. Но и на этот раз его там неважно приняли: ведь он отрицал всякую власть, даже демократическую. И как только дошла весть, что демократы победили в Сиракузах, помчался туда. Там его хоть меньше знали по старым делам. Но, как на грех, и в Сиракузах и в Афинах вскоре опять взяла верх тирания. В Сиракузах захватил власть Дионисий, а в Афинах целых тридцать тиранов. То, что Антифонт остался тогда у Дионисия, можно понять. Один тиран все-таки лучше, чем тридцать, со своей тиранической фантазией у каждого. Не правда ли? И, я думаю, Дионисий заигрывал с ним. Ведь этот "величайший из правителей", каким он себя мнит, любит быть окруженным знаменитостями и не особенно обращает внимание на то, чем именно они знамениты. Иметь при своем дворе человека, который отрицает всякую власть, а тираническую в особенности, это, конечно, было острой приправой к блюду самовозвеличения.
- За что же он казнил его?
- Как ты думаешь: может ли человек, для которого власть - смысл жизни, не желать уничтожения человека, отрицающего любую власть? Ведь Антифонт-софист [Так его звали в Элладе в отличие от другого Антифонта известного оратора. ] - это "анархист", если позволительно такое никем еще не произнесенное слово. Не так ли?
- Да, - задумчиво отозвался Демокрит. - Это можно сказать о нем. И в нынешних условиях это, конечно, прежде всего отрицание власти свободных над рабами и власти тиранов над теми и другими.
- Вот это и есть причина. А повод? Рассказывают, что Антифонт дурно отозвался о трагедии, сочиненной Дионисием. Когда имеешь дело с тираном, надо быть осторожнее в отзывах.
Демокрит молчал, глубоко потрясенный. Диагор посматривал на него укр.адкой, следя за выражением лица. Оно то мрачнело, то исполнялось щемящей скорби, то озарялось зарницами ярости. Неужто и сейчас он засмеется? Да, он засмеялся. На этот раз его смех показался Диагору нарочитым, но он подумал, что для Демокрита это наиболее привычная форма выражения чувств следовательно, наиболее легкая. Привыкший плакать плачет, привыкший смеяться смеется.