Когда Алька была беременна вторым, я, сказав, что еду в командировку, махнул с очередной любовницей на море. Боже, какая же та была оторва и как мне было с ней хорошо! Целыми днями мы занимались развратом в море. Помню, как надели ласты и маски, заплыли далеко за буйки и занялись сексом. Не сосчитать, сколько раз я трахал ее на пляже. А что эта красотка творила в туалете!.. Я только сяду на унитаз, как она тут же подскакивает с кровати и мчится ко мне. Усаживается ко мне на колени и начинает скакать. А как-то мы забрались с ней на вершину скалы и занялись развратом там! Красота. Высота. Мы парили, как птицы. И как только не упали, когда забылись и подкатились к самому краю?…
Да, что мы только не вытворяли… Я даже капал расплавленным парафином с горячей свечки на тело подружки, а она стонала от удовольствия. Как же меня возбуждает вид извивающейся и стонущей женщины… Моей любовнице нравилось ощущение легкой боли. Я завязывал ей глаза, и мы играли втемную. Она пыталась угадать, куда упадет следующая горячая капля. Лежала такая красивая, широко раскинув свои длинные ноги в туфлях на высоких каблуках. Туфли подарил ей я. Красные, с острым носком. Такие, как я люблю. Они меня очень сильно возбуждают. Я даже слегка возбудился, когда увидел их в магазине. Увидел на витрине и почувствовал, как у меня встает. Продавщица посмотрела на меня испуганно. Наверное подумала, что я маньяк.
Никогда не забуду эту поездку. По вечерам мы шли в какой-нибудь ресторанчик у моря. На мою подружку оглядывались все, кто проходил мимо, ведь на ней была одежда из латекса, который в точности дает ощущение гладкой кожи. Как же девушка в латексе быстро возбуждается. Латекс не пропускает воздух и повышает температуру тела, а это приводит к высокой возбудимости. По ночам я смазывал ее с головы до ног теплым шоколадом или поливал сливками из баллончика. А один раз я засунул ей внутрь банан, а он сломался. Хорошо, что смог его вытащить.
В последнюю ночь перед отъездом в Москву мы играли в узника и тюремщика. Я связывал ее веревкой, заклеивал рот скотчем. Жаль, не было наручников. Мне нравилось проявлять агрессию и власть, чувствовать, что она — всего лишь беспомощная жертва. Моей же подружке нравилось положение узницы. Она вполне натурально стонала и плакала. А потом ей стало по-настоящему страшно, и она заревела. Рыдать в голос не получалось, мешал скотч. Когда хлестал ее ремнем до крови, я забылся и кончил в тот момент, когда чуть ее не забил. Когда развязал, она была еле жива. Все тело в синяках и кровопотеках. Я просил прощения. Сам не знаю, как все получилось… Мне было так классно, и я не понимал, что делаю. Ночью мы смазывали и залечивали ее раны. В общем, я все ей компенсировал. По дороге в Москву купил кучу шмоток, дал денег. Она меня простила. Я отвез подружку домой и сделал все возможное, чтобы никогда больше ее не видеть.