— Неужели вы не знаете? Он отправил ее в изгнание.
Я вздрогнула. Итак, все уже в курсе. Меня так и подмывало встать и испортить мадам Аурелии ее тираду. Не будь я так одета…
— Общее мнение таково, что это — слишком мягкая кара. Ее следовало бы запереть в монастырь на всю оставшуюся жизнь для покаяния, но, боюсь, ни одни церковные стены не потерпят такую распутницу, — съязвила графиня.
Если я сейчас отвечу, завтра весь свет будет знать, что я нарушила волю короля, успокаивала я себя. Искушение было слишком велико. Стараясь быть незаметной, я встала из-за стола, где обедала челядь, и вышла во двор.
Ноги страшно гудели, неплохо было бы найти более подходящую обувь для странствий. Разговорившись с погонщиками скота, я узнала, где остановились купцы. Сапог в точности моего размера у них не оказалось, но по сравнению с тем, что сейчас было у меня на ногах, слегка свободные сапоги казались мне прекрасной обувью. Вот только денег, чтобы купить их, у меня не оказалось.
Пришлось возвращаться в трактир. К счастью графиня Аурелия уже удалилась почивать. Я столкнулась с Хорхе во дворе и сказала ему о том, что хочу купить сапоги — просить деньги у дона Алонсо, после того, что говорила мадам графиня, мне совсем не хотелось.
— Похоже, вчерашних приключений вам показалось не достаточно, ищите новых, — ядовито заметил дон Алонсо, увидев меня с Хорхе.
— На сегодня мне уже достаточно ваших грубостей. Можете совсем не говорить со мной, но не разговаривайте со мной в таком тоне, — на один день унижений более чем хватало, и у меня уже не было сил сдерживаться.
— Отправляйтесь в свою комнату, мадам, отдых будет вам полезнее ночных прогулок. Завтра нам предстоит долгий путь.
Я не стала его благодарить, за то, что он уступил мне комнату, невольно задаваясь вопросом, где в этом случае он собирается спать сам, просто поднялась туда, кое-как умывшись, стянула с себя одежду и упала на матрац, приятно пахнувший соломой. Последней моей связной мыслью, была мысль о том, что, вполне возможно, нынче ночью дон Алонсо найдет утешение в объятиях графини Аурелии — во всех отношения достойной, благородной и прекрасной дамы, так выгодно отличающейся от той непорядочной женщины, с которой он собирается развестись. Единственное, что меня утешало — это то, что в комнате графини расположилось не менее трех ее придворных дам.
Ночью меня разбудил неясный свет, падавший из-за двери. Памятуя о том, как меня ограбили, я, не полагаясь на Рене, храпевшего в коридоре так, что слышно было и в комнате, осторожно подошла к двери. Каково же было мое удивление, когда в приоткрывшейся щели я увидела графиню Аурелию со свечой в руках, в одной рубашке. Наверное, больше меня изумилась только она сама, столкнувшись со мной нос к носу.