— Вы?! — растерянно пролепетала она.
— Здравствуйте, графиня, — ответила я.
— Кажется, я спутала комнаты, здесь так темно, — графиня поспешно удалилась.
И она еще называла меня распутницей вчера вечером! И хотя она растрезвонит повсюду, что бывшая фаворитка отнюдь не скучает в изгнании, я почувствовала сладость мести: поделом ей — нечего прогуливаться по ночам в спальнях чужих мужей.
Утром, когда мы двинулись в путь, я вскочила в седло в новых сапогах. Хорхе принес их мне за завтраком. В это утро молча ехать нам долго не пришлось.
— Графиня Аурелия сегодня сделала вид, что не замечает меня, а когда я попрощался, процедила что-то в ответ сквозь зубы. Ваши проделки, мадам? — поинтересовался дон Алонсо.
— О, нет! Просто графиня уже заходила к вам попрощаться ночью. Я обещала передать ее наилучшие пожелания, вот она и не стала повторять их поутру.
— Так я и знал, что без вас здесь не обошлось. Вы опытная интриганка.
— Зато вы сама невинность, дон Алонсо. И не пытайтесь меня убедить, будто не догадывались, что графиня собирается пожелать вам доброй ночи, когда уступили мне комнату.
Он рассмеялся.
— Графиня сказала, король отправил вас в изгнание. Это правда?
— Да. Ближайшие полгода мне велено провести в моем имении в Чандосе.
— Но вместо того, чтобы сидеть у себя на болотах, вы оставили дочь у родителей, а сами ищете приключений на больших дорогах. Почему, интересно?
— Дон Алонсо, не забывайте про наш уговор.
— Я спрашиваю не из праздного любопытства. Раз уж вы все еще носите мое имя, я имею право знать, в чем дело.
— Не беспокойтесь, я не совершила ничего, что могло бы бросить тень на ваше доброе имя.
— Тем больше оснований для беспокойства.
— Почему?
— От двора редко отлучают за грехи, скорее наоборот.
— И что вы сделаете в этом случае? Неужели станете меня защищать?
— Как знать, быть может, я мог бы вам помочь.
— Помочь? Мне? Почему, интересно, вы стали бы мне помогать, дон Алонсо?
— Я не стану вам помогать и, вообще, предпринимать что бы то ни было, пока не узнаю, что вы натворили.
— Что бы я ни натворила, это не идет ни в какое сравнение с вашим письмом королю.
Он молча улыбнулся, пожав плечами, и я спросила, с тревогой ожидая ответа:
Вы в самом деле думаете то, что ему написали?
Я пишу и говорю то, что думаю.
Зачем вы это сделали? Неужели не понимаете, чем рискуете? — спросила я, заглушая радостно забившееся сердце.
Не хочу, чтоб кто-нибудь думал, что я отпустил вас из страха перед королевской карой.
Вот как? Тогда почему вы меня отпустили?
Вы знаете почему, — сказал он спокойно и, повернувшись, чтобы разглядеть выражение его лица, я увидела лишь профиль, обращенный куда-то вдаль.