— Нет. Спасибо. Больше не надо.
— Это натуральный кофе.
— Я чувствую.
— Чем я еще могу быть вам полезен?
— Больше ничем. Простите мою назойливость, лейтенант, — сухо ответил Трауб. — Желаю вам счастья. Всего хорошего.
— Господин майор, в силу того, что я нахожусь при выполнении особого задания, положение обязывает меня настоятельно попросить вас зайти к моему начальству.
— Не понял…
— Мне следует сейчас же вместе с вами зайти к моему руководству. Всякий, кто вступает со мной в контакт, обязан быть представлен руководству. Это указание полевого штаба рейхсфюрера СС.
— Лейтенант, вы в своем уме? Доложите руководству, что к вам приходил военный писатель Трауб. Если надо будет, меня пригласят для объяснений.
— Я все понимаю, но тем не менее, господин майор, я вынужден подчиняться приказу.
«Неужели это конец? — подумал Трауб. — Какая глупость! Боже, какой страшный этот парень. Это же не человек. В нем вытравлено все человеческое. Это животное. Нет. Это даже не животное. Это механизм, заведенный однажды. А может быть, даже хорошо, что это настало, — я устал ждать».
— Господин Либо, я ценю шутки, пока они не переходят границ уважительности друг к другу.
— Господин Трауб, — сказал Либо, поднявшись, — не заставляйте меня применять силу.
— Вы забываетесь.
— Господин Трауб, я больше не стану повторяться.
«Что я сделаю с этим верзилой? — подумал Трауб. — Видимо, надо идти».
— Ну что ж, — заставил он себя улыбнуться, — пожалуйста. Если вы настаиваете — не драться же мне с вами.
— Благодарю вас, господин майор. Я глубоко признателен вам за то, что вы верно поняли мой долг.
Телефона у Либо не было. Была кнопка — зуммер тревоги и сигнал вызова машины из гестапо. Он нажал сигнал вызова машины.
Шеф гестапо Крюгер разложил перед Траубом несколько фотографий и сказал:
— Это дьявольски интересно, майор. Ну-ка, покажите, кто из этих людей отец Либо?
Трауб внимательно посмотрел фотографии:
— Вообще-то в этом их сходстве было что-то неуловимое…
— Это поразительно. Писатели, писатели, я не устаю восхищаться вами. Нам бы, разведчикам, вашу память. Ну, какой из них? Напрягитесь. Мне это интересно с чисто профессиональной точки зрения.
«Нет, здесь его нет, — думал Трауб, — это все фотографии тридцатых годов, судя по костюмам. Что он хочет? Зачем эта игра? Здесь нет Либо. Здесь нет никакого сходства с тем парнем. Пожалуй, я бы заметил хоть какое-нибудь сходство, если б оно было».
— Здесь нет Либо.
— Какого Либо.
— Старшего.
— Того, которого вы интервьюировали на баррикадах в Гамбурге?
— Да. Именно того.
— Как его звали, не помните?