– Дед, как самочувствие? – Иван мысленно прикидывал, что он может сделать и вспоминал всё, что помнил о медицине. – Надо повязку менять. А то эта рубашка чёрная уже. У тебя в машине аптечка есть?
Старый таксист сделал лишь неопределённый жест, мол, если надо – аптечку найдём.
– Сможешь повязку сменить?
– Не знаю. – Маляренко вздохнул. – Никогда этого не делал. Я тут глянул – здесь следов зверья полно. Наверное, ночью на водопой приходят. Надо бы к ночи назад к машине идти. Просеку забаррикадируем – никто не пролезет. Пойдём дед. Надо двигаться.
Назад шли не торопясь. Залитые литры воды создавали приятную иллюзию сытой тяжести в животе. Кроме того Иван тащил две бутыли воды и полное ведро. Да и дед, как с усиливающейся тревогой думал Маляренко, был совсем не такой бодрый, каким он был с утра. Чтобы развеять эти тяжёлые мысли Иван решил обсудить вторую по значимости невзгоду.
– Иваныч, а у тебя в машине нет ничего пожрать?
– ….
– Да понятно… это я так… на всякий случай спросил. Я сегодня весь день ягоды, грибы высматривал. Ягод нет никаких…
– Жарко для грибов. – невнятно пробурчал таксист. – Надо к морю идти. У меня в багажнике снасть имеется.
– Это здорово! – обрадовался Ваня. – А то я ни разу не рыбак. Покажете как ловить, хорошо? – Незаметно для себя Иван снова перешёл в обращении к Иванычу на 'вы'. Родившийся и выросший на востоке Маляренко автоматически всегда обращался к людям старше его по возрасту на 'вы'. Даже к бездомным, которых выпроваживал из своего подъезда. Бомжи офигевали от такого к себе обращения и безропотно удалялись. Хотя, может быть, всё дело было во внушительных габаритах вежливого жильца. – Тут птиц полно… непуганные совсем. То ли куропатки, то ли фазанчики бегают… здоровые курицы. Вот бы их подстрелить. Но шустрые… только увидишь, а она бац – в кусты забурится или в траву нырнёт!
От внезапно улучшившегося настроения у Ивана развязался язык.
– Сейчас до тачки доберемся, стоянку организуем – схожу посмотрю, может поймаю. – Ваня вопросительно обернулся к деду. – Я только готовить не умею. Покажете?
– Угу. А чего ты умеешь?
– Не знаю. – запнулся Иван. – Могу копать, могу не копать. – Настроение, подстёгиваемое голодом, резко испортилось. – Я из города вообще не выезжал. Если подумать, то мало что умею.
Остаток пути до 'парковки' мужчины проделали в молчании.
Протиснувшись сквозь стену зарослей к автомобилю, путники стали готовиться к ночёвке. Хотя до сумерек было ещё далеко, а солнце и думало заходить, жара спала и внутренние часы Ивана докладывали ему о скорой ночи. Ветер немного стих, и постоянный шум колыхающейся травы и кустарника исчез. Маляренко показалось, что он оглох – настолько уши привыкли к постоянному шуму ветра. Иваныч сел, опёршись спиной на машину, и начал быстро что-то сооружать из обрезанных утром веток.