Ева молчит, пораженная.
Ева. Да ведь ты нечестивый!
Бейли. Ответь я «да», это означало бы, что нет. Вернемся, однако, к Адаму. Ты любил свою жену?
Ева. Нет. Он никогда никого не любил. Он этого не умеет. Когда Лилит его бросила и он остался один с двумя малышками на руках, знаете, что он сделал? Рявкнул: «Ё… ный потолок!» — и принялся чистить сапоги. Так дело было, а, Адам?
Адам (смущенно). Ну, не совсем так… Я сказал не «ё… ный потолок», а «ё… на дверь».
Бейли. Но ты испытывал страх, слушая эти стенания, или, как ты их называешь, оплакивания?
Ева. Да, он боялся, боялся. Ему и сейчас страшно. Он, даже когда спит, боится из сна нос высунуть, словно мышь, в норку забивается… А при этом в кармане у него лежит улика против убийцы. Улика, завернутая в тряпку. Но он боится ее предъявить.
Бейли. Что это за улика?
Ева. Может быть, вы тоже боитесь, господин майор?
Адам (словно не слыша замечания Евы). Конечно же, я пугался всякий раз, как слышал плач Лилит, я начинал метаться по дому и чаще всего Думал, что произошло несчастье с нашими детьми. А потом выяснилось, что все эти оплакивания были совершенно беспредметными.
Ева. Сейчас, однако, выясняется, что они вовсе не были беспредметными. (Пристально смотрит на Бейли.) Ведь именно девочки убиты. Причем из армейского пистолета.
Бейли (время от времени выпускает дым длинными струями, концы которых беззвучно взрываются, целясь ими то в стенные часы, то в стаканы на столе. Иногда принимается трубкой чесать ухо). К сожалению, не были беспредметными, согласен с вами, госпожа Ева. А теперь я вам кое-что скажу (словно внезапно решившись на важный поступок). Народ считает, что умирающая не рожавшая женщина — это женщина, которая никогда не умирала, с тех пор как существует мир, и которая в момент смерти умирает в первый раз. Все ее предки-женщины, те, что рожали, приходят к ней, чтобы умереть в ее смерти. И их долгая-предолгая дорога после бесчисленных тысячелетий непрерывной жизни и рождений неминуемо завершается в этом месте и в этот час, в час смерти не рожавшей женщины. Оставим пока в стороне второстепенные ответвления этого женского древа и согласимся с тем, что совершенно ясно: один из рукавов многоликой жизни здесь навсегда угасает и подходит к концу в смерти не рожавшей.
Ева (неожиданно начинает рыдать). Вы просто чудовище! Мы и без того потрясены смертью наших девочек, а вы еще рассказываете эту жуткую историю о смерти не рожавших женщин. Ведь и я до недавнего времени была не рожавшей!
Адам. Означает ли это, что смерть вовсе не цельное явление, как ее трактует классическая медицина? А просто сукно с подкладкой или яблоко, состоящее из двух половинок?