Назад вверх по течению возвращаться не в пример тяжелее, приходится постоянно работать веслами, часто останавливаться на привалы, однако правду люди говорят - путь домой из гостей в два раза короче кажется. Пять дней плавания - и за поворотом реки вырастают очертания родного хутора - ладный смоленый частокол из разобранных изб старого поселка, смотровая вышка с деревянными щитами, обшитыми дубленой кожей, в прошлом году подправленные сходни-пристань. Из-за ограды колоннами, подпирающими свинцовое небо, поднимаются вверх полосы дыма. Отлегает от сердца - в селении все в порядке, уберегли боги от непрошенных гостей, живы оставшиеся родичи. А Ванко соскучился еще и по новому жителю хутора. Ведь разобраться - своими руками выхаживал, как котенка с пальца кормил. Спасенного незнакомца иначе, как Ванковым крестником и не называл никто. Пока сам не узнаешь - не поймешь радости и удовлетворения, когда безнадежно больной, вот уже четыре недели говоривший разве только с духами, вдруг осмысленно смотрит в твое лицо и с трудом, но отчетливо внятно произносит:
- Ка-а-ак де-ела, п-пацан?
Язык плохо слушается гостя - насквозь разорванная щека срослась уродливой маской, неестественно растягивая рот и перекашивая челюсть. Ладони отказываются повиноваться хозяину - они лишены плоти и хрупкая пленка молодой кожи плотно обтягивает лишь тонки кости и сухожилия, грозя лопнуть при каждом движении. Не обнаруженные сразу переломанные ребра и ключица срослись, как пришлось, поэтому тело человека несимметрично выгибается вправо. Из живого мертвеца он превратился в беспомощного калеку, но, один раз придя в себя, тот уже не позволяет беспамятству овладеть сознанием.
- Хорошо, а твои?
- Нормально, где я?
Короткие фразы неповоротливым языком превращаются в надрывное растянутое мычание, но понимать собеседника Ванко не составляет большого труда.
- Хутор Сивого, моего отца - Ручей.
- Давно?
- Почти месяц.
- Скоро торг?
- Завтра едем.
- Я с вами.
- Нельзя, никак нельзя! Не довезем мы тебя, ты ведь очнулся только!
- Зовут как?
- Ванко Сивый, а тебя?
И тут незнакомец задумывается, будто забыл свое имя, и закрывает левый глаз. Он закрыл бы и правый, но безобразное веко лишь нелепо дергается и гость оставляет тщетные попытки. Он замирает на несколько мгновений, потом его передергивает и из горла раздается неприятный клокочущий хрип. Ванко в замешательстве осознает, что слышит надрывный смех.
В последовавшем непонятном бормотании паренек выхватывает лишь одно слово.
- Рахан? - переспрашивает он
- Да, - отвечает спасенный, после чего неожиданно резко и сильно сжимает запястье мальчика своими жуткими, на первый взгляд, лишенными мышц пальцами и быстро, жарко, приблизив вплотную кажущееся безумным лицо, излагает свою просьбу. Потом он откидывается назад и бесконечным заклинанием шепчет: