Первым спрыгнул Эван, следом, не менее ловко спрыгнул старец.
— Пойдём в мой дом, — предложил Эльзар.
Но Эвану не хотелось уходить в дом, потому что ему нравился обвивавший его прохладный ветер, ему нравился напев волн, который прокатывались по прибрежным камням. И Эльзыр по лицу Эвана догадался, что тот не хочет уходить. Тогда старец сказал:
— Что же — ты постой тут, а я скоро вернусь…
И старец заспешил к своему маленькому, уютному дому. Но Эван не собирался оставаться на одном месте — ему хотелось увидеть и узнать, как можно больше. Он быстро прошёл к берегу, склонился над водой, зачерпнул её в ладони, глотнул… И тут же сплюнул, сморщился — вода оказалась невыносимо горькой.
Уже вернулся Эльзар. Он сказал:
— Это солёная, океанская вода. Хотя океан совсем маленький, и в лучшие дни я его мог пересечь в своей лодке с веслами за три дня… Вот — угощайся…
Старец поставил на гладкий камень поднос. Там был кувшин с пресной водой и лепешки. Эван поблагодарил, а потом с аппетитом покушал и попил…
Старец протянул Эвану рубаху светлого цвета — старую, но все ещё крепкую, чистую. Только тут Эван понял, что все это время он был по пояс голым — ведь прежняя рубаха сгорела, когда он ею пытался заткнуть пробоину в "Быстром драконе". И ещё раз поблагодарил Эван старца и оделся. Затем юноша спросил:
— Вы живёте здесь один?
Эльзар ответил:
— Да — живу здесь один.
— Вы прилетели сюда откуда-то?
— Нет. Я родился здесь. А прилетели мои родители…
— Понятно.
Тут, неожиданно, Эльзар проговорил:
— У меня была дочь… — помолчав немного, продолжил. — Её мать я привёз с того мира, где на тебя напали дикари. Да-да, не удивляйся, Эван. Птицы донесли меня дотуда — хотя это самый длительный перелёт, на который они только способны. Я был аккуратнее, нежели ты — спустился на значительном расстоянии от деревни, и прибирался к ним медленно, и выбирал долго. Наконец, выбрал девушку — достаточно красивую, стройную, молодую. Я тогда ещё сам молодой, решил, что она может дать мне хорошее потомство, и я даже смогу полюбить её… Немало времени прошло, прежде чем она оказалась вдалеке от своих подруг. Я воспользовался этим мгновеньем. Ампула со снотворным помогла мне. Взвалив бесчувственное тело на спину, я понёс её к своей корзине. Путь был неблизким, но все же я успел быстрее, чем началась погоня… И вот птицы принесли нас обратно, на этот остров. Дикарка очнулась, м, если бы я предварительно не связал её, то, наверное, она загрызла, зацарапала меня. В её глазах сверкали и гнев, и страх, и бешенство. Долго извивалась она и кричала. Многих её слов я не понимал. Язык этих дикарей отличается от нашего, но всё же родственен с ним… Долго, очень долго пытался я войти к ней в доверие. Хотел, чтобы она считала меня другом, а не врагом. Но для неё я оставался злым духом, разлучником с родными и близкими. Но я кормил и поил её, я рассказывал ей разные истории. Со временем она хорошо стала понимать меня, выучила мой язык. Она больше не извивалась, и не пыталась укусить меня. Тогда я развязал её, и она свободно стала ходить по этим вот камням, на которых сейчас стоишь ты, Эван… Через три года она родила дочь…