Следуя за указания подлетевшего дежурного аэроцикла, Эван свернул в боковой туннель, где и спустился. К нему уже подбежали, жали ему руки, фотографировали, поздравляли.
И Эван произнёс:
— Да-а, я столько перенёс. Я заслужил эту победу.
— Удивительно, потрясающе, — говорила розовощёкая девушка — корреспондент какой-то газетёнки. — Начинающий, никому доселе неизвестный гонщик, и вдруг — третье место.
— Первое место, — поправил её Эван.
— Ну что вы — конечно третье, — вступили другие голоса. — Ведь не могли же вы подумать, что прямо сразу первое. И третье место — это отличнейший результат.
— Но как же…, - вздохнул Эван. — Ведь я же видел — я был первым на финишной прямой.
— Тем ни менее двое гонщиков финишировали до вас. Просто они были слишком далеко впереди, и вы их просто не заметили. Это может подтвердить видеозапись.
Эван пошатнулся как от сильного удара. В глазах его потемнело. И не удивительно — ведь только что он был уверен, что победа его, что он будет ужинать и разговаривать с Мэрианной Ангел, а потом унесёт её в другой мир, к новой жизни.
…Вся эта уверенность оказалась подрубленной несколькими словами…
А его мрачное лицо продолжали фотографировать, задавали ему вопросы. Однако, поражённый Эван не мог ответить ничего вразумительного.
Потом его взяли за руку и повели к постаменту, состоящему из трёх тумб. На средней, самой высокой, предстояло встать победителю, по правую руку от него стоял занявший второе место, и, наконец, на самой низкой тумбе должен был встать Эван.
На подходе к тумбе дорогу Эвану заслонил человек со свирепым, багровым лицом. Эван сразу догадался, что этот человек относится к законникам. Он услышал свирепый голос:
— Нам известно ваше местожительство, ваше имя и все прочие сведения.
— Что ж из того? — устало вздохнул Эван.
— Сейчас вам будет позволено сказать несколько слов для всех посетителей гонок. Если вы скажите что-либо оскорбительное для правительства или для закона, то последствия будут самыми тяжёлыми для вас и ваших близких…
Эван пожал плечами — он даже не представлял, что можно говорить о правительстве или о законе, а все думал о Мэрианне Ангел. Ему хотелось плакать. И уже стоя на тумбе, он прикрывал глаза и проводил по ним ладонью. Наблюдавшие думали, что это он от умиления и от счастья.
Что-то бравурное и торжественное, заранее заученное отчеканил победитель. Примерно в таких же интонациях изъяснялся и занявший второе место…
Тут несильно, но настойчиво потеребили Эвана за локоть, из-за спины раздался встревоженный шёпот:
— Ваше слово…
Ему указали в камеру, и Эван, глядя в неё, словно в глаза Мэрианны, начал дрожащим голосом: