После службы велено было вести себя благопристойно; как только раздавался тишайший шепот, то нарушителя тишины останавливали.
Крестьянам был трижды прочитан строгий царский указ. Люди не смели задавать никаких вопросов и в молчании разбрелись по домам.
Однако это не значило, что они согласились с царским указом, нет, это значило, что они решили быть осторожнее и держаться подальше от строгих глаз начальства.
В церкви, во время чтения царского указа, присутствовала Арсеньева с внуком, Марья Акимовна Шан-Гирей с мужем, мосье Капе и другие учителя, управляющий Абрам Филиппович, Андрей и Дарья.
Мише очень хотелось поговорить со своими друзьями-крестьянами, но так сурово охраняли каждый его шаг, что ему не удавалось побеседовать ни с кем.
Летом пришла страшная весть о казни декабристов. Сердце каждого мыслящего человека содрогнулось. С ужасом говорили о невозвратимой потере для России: лучшие сыны ее были повешены или отправлены на каторгу.
Бабушка зато ликовала, что Мордвинов и Сперанский остались у власти, и тотчас же написала пространное письмо Генриетте Александровне, жене Мордвинова, напоминая ей о своем родстве.
Вскоре после этого события на двор к Арсеньевой пришел Илья Сергеев, просил, чтобы Арсеньева разрешила Михаилу Юрьевичу окрестить только что родившегося у него сына. Арсеньева, пожав плечами, дала разрешение, и Миша пошел в церковь исполнять обряд. В это время он был рассеянным, вялым и раздражительным, но так любил Илью, что ради него готов был забыть о своих печалях; он выпросил у бабушки подарки для новорожденного и захотел пойти посмотреть, как живут молодые. На это бабушка охотно согласилась.
Кума пошла вперед предупредить хозяйку, что идет Михаил Юрьевич, за ней медленно пошел Илья Сергеев. Он бережно держал руку Мишеньки; сзади шли Андрей Соколов и Дарья.
Эта супружеская пара так редко оставалась вдвоем, что они очень обрадовались возможности побыть и поговорить без свидетелей и поэтому отстали. Заметив, что вокруг нет никого, Миша сказал Илье, что ему очень хочется знать, что произошло 14 декабря на Сенатской площади. От него все так скрывают, будто он ничего не поймет. Тогда Илья Сергеев сказал, что никому другому он бы не открылся, потому что ежели узнают, то пропала его голова, но Мише он скажет. Говорят так:
— Пришли крестьяне к Кондратию Федоровичу и стали ему докладывать, как плохо они живут, как теснят их помещики и царь. Затуманился свет Кондратий Федорович и стал совет держать со своими товарищами — братьями Бестужиевыми, как бы народ ослобонить. Бестужиевы говорят: