— Не пытайся ты понять женскую логику, мозги сломаешь.
Когда они выпили, Шура добавил:
— Женщин, вообще, нельзя долго слушать, они такого нагородят. Я бы на твоем месте, хватал Анну в охапку и вез к себе домой. Закрыл бы ей рот поцелуями, а не развешивал уши. Проверено на личном опыте, — добавил он.
— Да помолчи уж, мудрец, — сказала Люся, давая мужу легкий подзатыльник. — Знаешь, Стас, не надо ее сейчас трогать. Пусть перегорит, придет домой, поплачет, успокоится. А ты переночуй у нас. А то у тебя дома ее вещи, розы, наверное, еще не завяли. Начнешь ей звонить и говорить глупости.
— Вот именно, — снова вмешался Шура, — ты хоть помнишь, что здесь лепил? Работу он бросит, в круиз поедет! А я тут один крутиться должен? Пусть она пару дней потоскует без тебя, отойдет и все наладится.
— Шура! Какие пару дней? Я послезавтра улетаю. Не знаю на сколько. Может на месяц.
— Ладно, — сказала Люся, — иди, ложись, утро, вечера мудренее.
— У нее почти весь гардероб в моей квартире, — тихо произнес Стас.
— Ну, это не проблема, у меня ключи есть, сходим, заберем.
Через два дня Оболенский улетел по делам в Европу. Анну, перед отъездом, ему так увидеть и не удалось. Она с матерью поехала на дачу к родственникам, где искать эту дачу Стас не знал.
Вначале, путь Оболенского лежал в Испанию, затем в Лондон и, наконец, в Париж, где он надеялся подписать очень выгодный контракт со своими европейскими партнерами. Проживал Стас в пятизвездочном отеле, т. к. дом его сына находился слишком далеко от офиса, где ему необходимо было присутствовать ежедневно.
Переговоры затягивались, и Стас начинал нервничать. Прошло уже почти три недели, со времени его отъезда. Когда во время разговора с Шурой по телефону он спросил об Анне, тот ответил:
— Работает, сделки по недвижимости делает. К нам с Люсей не заходит и даже не звонит.
— Обо мне ничего не спрашивала?
— Нет, Стасюля, — ответил Шура, — попросила твое имя не упоминать и говорить только о делах.
Сидя по вечерам в своем номере, Стас старался скрупулезно вспомнить всю историю их отношений, все разговоры, которые они вели. Проанализировать, что говорил сам, что отвечала Анна, и до сих пор задавался одним и тем же вопросом — почему Аня так спокойно отнеслась к их разрыву? Может, она меня никогда и не любила? — иногда задумывался он. Но все ее поступки, поведение говорило об обратном. Она чувствовала и понимала его, как никто другой, угадывала его желания, угадывала мысли.
Стоп! — подумал Оболенский. А, если задаться другим вопросом — почему мне, Анна стала необходима, как воздух? Почему?? Она не мешала мне, — неожиданно пришла в его голову мысль. Она не мешала мне жить так, как я привык! И никогда не пыталась переделать меня под себя! Пожалуй, да, — решил Стас.