- Ты закончил свой допрос? - и после моего кивка продолжила - А теперь слушайте, что я вам скажу. Рана у этого парня - она показала на Толика - очень плохая. Грязная. Я, насколько смогла ее почистила, и сняла угрозу гиповолемического шока, но я ведь не хирург. Да и обезбаливающего у меня всего две ампулы было... В общем его в больницу надо. И чем быстрее, тем лучше.
Алексей на слова жены задумчиво потеребил бородку, спросив:
- Сама точно не сможешь? Пуля ведь навылет прошла, так что рентгена не нужно. Там только саму дырку почистить. Кровь-то ты остановила.
- В том-то и дело что навылет... А в ране полно ниток и кусочков ваты от бушлата. Их не видно. Вообще не видно. Долго его ковырять я тоже не могу, так как действие обезболивания заканчивается. И есть у меня сильное подозрение, что кость все-таки задета... Да и вообще, если все тщательно не вычистить, то сепсис, практически гарантирован.
Вот блин, не было печали! Я в раздражении цыкнув зубом задумался, а потом хлопнул себя ладонью по лбу:
- Настя, вы ведь Витька своим людям передали, значит, у вас выход на больничку есть! И кстати - почему вы сразу не к ним пошли, а сюда приехали?
Девушка посмотрела на меня как на неразумного:
- Я же говорила, что тот телефон "тревожный". Людей из группы поддержки. Которые вообще в наше городское подразделение не входят. У них другое подчинение. И номер этот - одноразовый! Вообще, первое, что я сделала, когда увидела плечо Толяна, попробовала наудачу связаться с ними. Вдруг они еще от трубки не избавились. Но - "телефон отключен, или вне зоны обслуживания". А больше я просто никого не знаю. У нас ведь как принято - известны лишь члены пятерки, командир и сама "точка". Все! Поэтому нам и обратиться было не к кому. Домой нельзя было соваться, так как хозяин точки знал адреса, к знакомым - тоже опасно, вот мы к вам и поехали...
М-да... И что теперь делать? Если рассуждать по уму, то сейчас самое время, быстренько зацепить свой баул, сделать ручкой и "колхозникам" и сочувствующим, после чего направиться на автовокзал, взять билет и забыть всех этих революционеров-подпольщиков как страшный сон. Сами посудите, ну какое мне дело до местных разборок? Завтра вечером, если все сложится путем, я уже дома буду и этот вояж станет восприниматься исключительно, как довольно отвратное кино. Но интересно, почему же я тогда все еще стою на месте?...
Тут внутренние самокопания были нарушены Марией, которая наклонившись над раненым ласковым голосом спросила:
- Анатолий, как ваше самочуствие?