Ярким контрастом к неспособности англичан создать такое городское жилье, какое им хочется, выступает голландский проект, предлагающий отвоевать у моря вокруг Амстердама достаточно земли, чтобы построить жилой район на 28 000 домов: от такого просто дух захватывает. Ничего подобного этому самому амбициозному проекту не было с XVII века, и его главным архитектором стал англичанин шриланкийского происхождения, который вырос в Илинге в западной части Лондона и учился в университете Лидса. По словам Рувана Аливухаре, он уехал из Англии, потому что «влюбился в Амстердам и не мог больше выносить, когда на тебя плюют четыре раза на дню в Лидсе… В Англии мне никогда бы не сделать того, что делаю здесь. Там такого просто не происходит. Здесь нас называют Steden Bouwers — строителями города, людьми, которые формируют городской пейзаж. У нас в Англии таких попросту нет, и каждый раз, отправляясь домой в Лондон, я это все более отчетливо понимаю».
Посетив центры города в большинстве графств Англии, можно убедиться, что он прав и что перезастройка английских городов отдана в руки бездарных, близоруких, а иногда коррумпированных местных советов, которых направляют и подстрекают третьеразрядные архитекторы и стремящиеся к быстрой наживе застройщики. Если когда-нибудь потребуется свидетельство презрения англичан к городскому образу жизни, вот оно — в бетоне и стали.
И здесь мы подходим к третьему и самому разрушительному из последствий представления о том, что «настоящая» Англия — это Англия графств. Под него не подходит громадное большинство людей, живущих в Англии. Страна, которую они видят вокруг, — это страна покрытых асфальтом улиц, машин и бетона, где иногда встречаются парки. Лучшее, на что они могут надеяться, — некая надуманная ассоциация со страной теплого пива и сельских старушек, катящих на велосипедах в церковь, но за это они расплачиваются тем, что чувствуют себя отверженными и убеждаются, что такое понятие, как «Англия», имело место много лет назад.
Время от времени кто-то пишет в «Таймс», что у Англии (но не у Британии) нет своего национального гимна и что он ей необходим. Есть, наверное, четыре национальные песни, которые с грехом пополам может воспроизвести средний англичанин (всеми этими делами, связанными с гимном, занимаются преимущественно мужчины). Три из них политического толка: это государственный гимн, который, по сути дела, есть провозглашение преданности монарху, «Правь, Британия, морями!», старомодная и немного смущающая песнь имперской экспансии, и «Земля надежды и славы», еще одна декларация славных имперских времен о ниспосланной свыше миссии править миром. По существу, все три — о Британии. Однако четвертая, «Иерусалим» Уильяма Блейка, — это просто нечто.