Что касается взаимоотношений старшего и младшего курсов, то с самого начала, господа «обер-офицеры», каждый из которых имел своего персонального «зверя», внушали нам, молодым юнкерам, что офицером русской армии может стать лишь "Верующий, верноподданный, добрый сын, и надежный товарищ. Скромный и образованный юноша, исполнительный, терпеливый и расторопный". Эти качества, с которыми воспитанник Иркутского юнкерского училища должен переходить со школьной скамьи в ряды Императорской армии с чистым желанием отплатить Государю и России честною службою, честною жизнью и честною смертью.
До принятия присяги нас муштровали очень напряженно, муштровал взводный командир, муштровал свой «обер-офицер», муштровали курсовые офицеры и ротный командир. За полтора месяца при совершенно непривычных после кадетского корпуса нагрузках, из мальчиков кадетов получились подтянутые, уверенные в себе юнкера славного Иркутского училища, девизом которого было: "И один иркутянин в поле воин!". Через полтора месяца, после прохождения стрельб, мы принимали присягу.
Принятие присяги в училище было событием чрезвычайно торжественным. Пятнадцатого октября после церковной службы на плацу выстроились юнкера: на правом фланге — старший курс, на левом — первокурсники. Перед строем — аналой со святым Евангелием и Крестом; за ним, училищный священник отец Михаил, неподалеку от него — католический ксендз и мусульманский мулла в парадных одеяниях. Сияя инструментами, стоял собственный училищный оркестр. После приветствия начальника училища:
— Здравствуйте молодцы юнкера!
И нашего громового ответа:
— Здравия желаем Ваше Превосходительство!
Раздалась команда батальонного, "Упрямого Хохла":
— Под знамя! На кр-аул! Равнение на знамя!
Четыреста штыков слитным движением уставились в не по-осеннему чистое небо. И сразу же, под звуки марша «Орел», появлялось белое знамя с золотым орлом на вершине его древка. Знаменщик останавливался у аналоя, раздавалась команда "На молитву! Шапки! Долой!", и голос училищного священника произносил незабываемые слова:
— Сложите два перста и подымите их вверх. Теперь повторяйте за мной слова торжественной военной присяги:
Я, нижепоименованный,…обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, пред Святым Его Евангелием, в том, что хощу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору Николаю
Александровичу, Самодержцу Всероссийскому, и законного Его Императорскаго Величества Всероссийскаго Престола Наследнику, верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови, и все к высокому Его Императорскаго Величества Самодержавству, силе и власти принедлежащия права и преимущества, узаконенныя и впредь узаконяемыя, по крайнему разумению, силе и возможности исполнять. Против врагов Его Императорского Величества, Государства и земель Его, телом и кровью, в поле и крепостях, водою и сухим путем, в баталиях, партияхъ, осадах и штурмах и в прочих воинских случаях храброе и сильное чинить сопротивление. И во всем стараться споспешествовать, что к Его Императорского Величества верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может. Об ущербе же Его Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать потщуся и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, а предпоставленным надо мною начальникам во всем, что к пользе и службе Государства касаться будет, надлежащим образом чинить послушание и все по совести своей исправлять, и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды против службы и присяги не поступать, от команды и знамени, где принадлежу, хотя и в поле, обозе или гарнизоне, никогда не отлучаться, но за оным, пока жив, следовать буду и во всем так себя вести и поступать, как честному, верному, послушному, храброму и расторопному солдату надлежит. В чем да поможет мне Господь Бог Всемогущий. В заключение же сей моей клятвы целую слова и крест Спасителя моего. Аминь.