— Ясно, — глубокомысленно выдохнул дракон и отвернулся.
А Шельм, так и не сумев подавить в себе острое желание тепла, подполз к его теплому, бронзовому боку и оперся на него спиной. Запрокинул голову и спросил:
— Ты очень злишься?
— На что?
— На то, что я оживил их.
— Глупый, как я могу на тебя злиться? Я счастлив.
— Но тогда, когда ты проснулся, я ведь почувствовал твою ярость…
— Потому и встретил меня с распростертыми объятиями? — с легкой ехидцей в голосе уточнил Ставрас.
— Мне показалось, что ты готов всех нас прибить.
— Ну, не всех, а только тебя.
— Значит, все же злишься.
— Ага. На одного вздорного мальчику, вздумавшего возомнить себя богом.
— Что? — Шельм опешил, уж чего ему никогда не приходило в голову, так это кичиться и выставлять напоказ какую-то свою исключительность и, тем более, мнимое полубожественное для других масочников происхождение его основной маски. — Я никогда… — запротестовал он, но Ставрас его перебил.
— Да, знаю я. Чувствую, — бросил дракон и снова повернул к нему морду на длинной шее. — Просто не представляю, как мне тебя убедить не рисковать собой каждый раз, когда тебе вздумается спасти чью-нибудь жизнь.
— А, по-моему, — почти обиженно произнес шут, — это вполне логично, платить жизнью за жизнь, нет?
— Скажи мне это кто-нибудь другой, я бы согласился, — пробормотал Ставрас. — Но это ты.
— И что?
— И то, — рыкнул он уже куда менее спокойно. — Я не собираюсь тебя терять, ни при каком раскладе.
— Я не твоя собственность, — ощущая какую-то странную, эмоциональную двойственность, выпалил Шельм и замер, прислушиваясь к себе. Это было ненормально, с одной стороны его просто бесила эта манера Ставраса решать все за него, а с другой… с другой в душе поднималось тепло при мысли, что он ему небезразличен, и хотелось верить, что так будет и впредь.
— Я не пытаюсь на тебя давить, — попытался тем временем оправдаться дракон, уловив его раздражение. — Просто высказываю свою позицию на этот счет.
— Какой?
— Всей этой твоей самодеятельности. Зачем нужно было потакать Веровеку?
— Ты о чем?
— На него теперь запечатлены два дракона, такого в этом мире еще не было. Но дело даже не в этом. Ты хоть понимаешь, что таких перепонок, как ты называешь границу между нами в твоем собственном сознании, в его голове теперь две? И драконов два, так они еще и не просто разноцветные, с противоположными, по определению, темпераментами, они еще и разнополые.
— И что? — Шельм заволновался, встал на ноги и обошел его, чтобы встретиться взглядом, с желтыми, драконьими глазами.
— Не знаю. Но это вполне может граничить с безумием, — обронил дракон и неуловимо перетек в человеческую форму.