— Знаешь, я, конечно, похоже, тот еще зоофил, но не настолько же!
— А насколько? — живо заинтересовался Шельм.
— Еще не решил.
— А когда решишь?
— Ты узнаешь об этом первым, — объявил лекарь и демонстративно отвернулся. — Так тебя устроит?
— Конечно, а то мало ли, вдруг ты свою любовь на какого-нибудь другого человека направишь, — бросил Шельм ему в спину и, не видя его глаз, было не понятно, продолжает ли он паясничать и насмехаться, или говорит всерьез.
Лекарь, подумав, все же решил, что в любой шутке есть доля шутки, и с тяжелым вздохом принялся объяснять в очередной раз.
— Послушай, если бы я хотел другого человека, я бы не стал открываться перед тобой, не стал запечатлять.
— О, милый, что я слышу, — раздалось из-за спины, совсем близко. — Ты меня хочешь?
— Шельм! — возмутился Ставрас так и не обернувшись, хотя очень хотелось. — Не в человеческом же смысле!
— А в каком?
— В драконьем.
— И что это значит?
— Это значит, что меня вполне устраивает то, как есть сейчас.
— А меня, знаешь ли, не устраивает, — голос из-за спины прозвучал удручающе серьезно и лекарь, решив, что шут должен был уже напялить на себя все свои тряпки, повернулся к нему лицом и замер.
Он знал, что глядя на некоторых людей можно испытывать чувство, сродни восхищению, но раньше он восхищался силой, доблестью, блеском начищенных доспехов и горделивой осанкой седока. Но сейчас, в этот момент, встретившись взглядом с бирюзовыми глазами, обрамленными нежно-голубыми ресницами, он осознал, что не может вздохнуть от восхищения совсем другого рода.
Он восхищался совершенством тела, затянутого в изысканнейшие ткани, волнующе струящиеся и вызывающие странные порывы узнать, что же они скрывают под собой. Насколько сопоставим атлас кожи с атласом короткой белоснежной накидки на плечах масочника, или с шелком, из которого был пошит весь остальной наряд, напоминающий невесомое облако, воздушное, струящееся, с плавными линиями и изгибами складок. И даже стрелки на брюках, прямых, не заправленных в сапоги, которые заменяли странного вида ботинки, тоже белые, кстати, завораживали взгляд.
— Нравится? — полюбопытствовал Шельм насмешливо, видя нескрываемое восхищение в его глазах.
— Очень, — честно признался лекарь и не успел остановить его, когда Шельм шагнул навстречу и, приложив ладонь к его щеке, прижался губами к губам.
— Не нужно, — очнувшись от наваждения, попытался отстранить его от себя Ставрас, но шут не поддался.
— Почему? — спросил он тихо, но глаза его погрустнели.
— Я же уже говорил тебе, что я — дракон, и все эти ваши человеческие нежности…