Ставрас был так поглощен тягостными думами, что не сразу понял, что не ослышался.
— Прости, — едва слышно прошептал шут.
Лекарь оторвал руки от лица и поднял глаза на Шельма. Перед ним стоял мальчишка. Все такой же дерзкий, ветреный, но без колпака, который теперь держал в руках, выглядевший куда более юным и естественным, что ли. Ставрас замер. Он никогда не видел придворного шута таким… таким настоящим.
— Прости, я не расслышал, — протянул лекарь, пряча ухмылку в уголке губ.
Шут резко отвернулся. Светло-голубые волосы, доходящие лишь до плеч, взметнулись непокорными прядками, словно от сквозняка.
— Я сожалею, что так все получилось.
— О, неужели, ты так хочешь выслужиться перед своим королем, что готов признать даже это? — ехидно протянул Ставрас.
— Нет. Будь моя воля, я бы вообще никуда не поехал.
— И почему же? Так опротивел капризный принц? Что-то на балу в честь его совершеннолетия, это не помешало тебе ехидничать над ним весь вечер.
— Я просто не хочу искать и ловить именно этого дракона.
— Почему? — из голоса лекаря тут же пропало ехидство.
— Потому что, Радужные рождены свободными, и должны таковыми остаться.
— Радужные Драконы — лишь легенда.
— Ты — Драконий Лекарь. И знаешь, что это не так.
Ставрас встал и шагнул в его сторону. Юный шут повернулся к нему и вскинул голову. Взгляд бирюзовых глаз был тверд.
— Я знаю, но откуда знаешь ты? — уточнил лекарь, придвинувшись совсем вплотную. Он был почти на голову выше шута, но тот смотрел на него так, словно ниже был именно он. А потом во взгляде бирюзовых глаз заплясали бирюзовые чертенята. Шельм потянулся к нему, обхватил рукой затылок, притянул его голову к себе и зашептал на ухо. Томно, почти страстно.
— Не поверишь, но… — шут сделал театральную паузу, и проорал в самое ухо: — Секрет!
Лекарь дернулся и оттолкнул его от себя, в темно-карих глазах металась дикая, необузданная ярость. А шут смеялся. Просто-таки, хохотал ему в лицо. Заливисто, почти счастливо. И даже печаль в его глазах терялась на фоне этого смеха. Ставрас зарычал, схватил его за шкирку, как котенка, и попытался вытолкать за дверь, но шут уперся в косяк руками и ногами, и протолкнуть его никак не получалось. Лекарь пыхтел, как разъяренный дракон, выпихивал его изо всех сил, но все же соизмерял свои истинные возможности и хрупкость юного, хоть и невероятно гибкого, тела. Покалечить дерзкого мальчику совсем не хотелось, а тот упирался из последних сил.
— Так, ладно, — первым отступил лекарь, — почему он послал именно тебя?
— Потому что весь город знает, что мы с тобой любовники, — отозвался шут, оправляя одежду, сбившуюся в пылу проигранной лекарем схватки, и водружая на голову просто роскошный колпак с золотыми бубенчиками на кончиках.