— Хорошо. Обещаю, благотворительности больше не будет. А теперь идем.
— К барону? — уточнил Шельм, выходя из комнаты вслед за ним.
— К нему. Кстати, Веровека не мешало бы разбудить.
— Зачем? Пусть лучше малышку греет.
— Он ночует с дракончиком?
— Сам удивился, когда застал его в Драконьем Доме.
Лекарь хмыкнул. Да, похоже, не только шута, удивляли порывы королевича, правда, Ставрас о своих соображениях на его счет пока предпочитал помалкивать.
— Кстати, — напомнил шут, идя за ним по коридорам замка. — Ты не ответил, есть ли у бронзовых драконов человеческое воплощение? А еще я бы хотел узнать, кто дает им имена?
— Ты же уже знаешь, что есть, — не оборачиваясь, улыбнулся Ставрас. — А имена дарует Радужный Дракон.
— Он повелитель всех драконов?
— Нет, всего лишь тот, кто дарует имена и провожает за грань этого мира в вечное путешествие по иным мирам.
— Смертный жнец?
— Не совсем. У людей нет для него аналога. Ни в одной из существующих религий.
— Понятно. Ставрас, а где ты был до того, как я разбудил тебя?
— В столице.
— Искал продавцов драконьих яиц.
— Их похитителей.
— Нашел?
— Не успел. Но у меня еще будет время. Теперь моя очередь задавать вопросы.
— Мы уже почти пришли.
— Так давай остановимся, — поворачиваясь к нему, бросил Ставрас и, действительно, застыл посреди коридора. Шут замер напротив.
— Как ты сумел её увидеть?
— Во сне.
— И что она сказала?
— Что не может назвать мне свое имя не только потому, что не знает его, а потому, что хочет назвать его лишь Эрнсту, несмотря на то, что тот только смотрит, но никогда не подходит, не прикасается.
— Вот оно, — ударив кулаком по раскрытой ладони, выдохнул лекарь.
Шут бросил на него недоуменный взгляд. И тогда Ригулти пояснил:
— Она запечатлена на него, он на нее, но он отталкивает ее, так сильно отталкивает, что она мучается от этого, понимаешь?
— Но ведь это безумие! — вскричал шут и кинулся в сторону двери, ведущей в хозяйские апартаменты. Неужели, все оказалось так просто?
Веровек не помнил, что ему снилось, но, однозначно, что-то приятное. Но его просто варварски разбудили.
— Что ты делаешь возле моего дракона, смерд?! — вскричал кто-то визгливым, еще не до конца сломавшимся и оформившимся голосом.
Королевич тяжко вздохнул, причмокнул полными губами и лениво приоткрыл один глаз. В дверях Драконьего Дома стоял мальчишка лет пятнадцати-шестнадцати и гневно сверкал зелеными, как трава поутру, глазами.
— И кто же здесь так орет, а? — проворчал он и сел, сладко потянулся, словно невзначай скользнув ладонью по чешуйчатому боку. Дракончик сразу же пошевелился и поднял голову, повернувшись к королевичу.