— Красивый фокус, — произнес дракон, кося желтым глазом в его сторону. Конечно же, он все увидел. — Научишь?
— Может быть. Только… — Шельм замялся. Мысли метались в голове, как растревоженные сладкоежкой-медведем пчелы, но шут отвесил себе мысленную оплеуху и пришел к выводу, что раз уж они теперь связаны, говорить нужно на чистоту, пусть и не привычно, и пусть даже страшно. — Я не наколдовывал им крылья. Я, дергая за ниточки, заставлял их отрастить.
— Я никогда не встречал такого дара у марионеточников, — задумчиво произнес Ставрас, но не выглядел ни удивленным, ни тем более испуганным. Шельм постарался незаметно перевести дух, а дракон задал давно интересующий его вопрос: — Так какую маску тебе присудили?
— Полишенель.
— Глупо. Ты вовсе не глуп, не циничен, и тем более, не жесток. Почему его?
— Со злости, хоть старейшины никогда и не признались бы в этом. Они просто не знали, какая маска выбрала меня.
— А ты знал?
— Да.
— Шельм?
— Я — Вольто, призрак. Но масочников с этой маской не рождалось уже очень давно.
— Маска масок?
— Да, — отозвался шут, а потом все же решил не развивать эту тему и вернуться к прежней. — Так что там с моей болью? Ты не знал, что запечатление причинит её?
— Я запечатлял человека на себя лишь однажды. И он не был магом.
— Ты об Августе, прародителе королевского рода и основателе Драконьей Страны?
— Да, о нем.
— Ты сказал, что однажды был увлечен человеком. Это был он, да?
Дракон не ответил, но шут и так увидел ответ в его мыслях. Высокий, статный мужчина, с черными кудрями и аристократической кожей, и глаза, темно-карие, но, кажущиеся, почти черными. Ставрас помнил его разным: молодым, почти мальчишкой, взрослым, состоявшимся правителем, и стариком, с редкой сединой во все таких же черных кудрях. Но любил он его юным, порывистым и светлым, как лучик рассветного солнца, преломленный через слезинку утренней росы. И память о нем сопровождала грусть, глубокая и неизбывная, как бездна, по легендам породившая мир.
— Вы с ним были просто друзьями? — после долгого молчания, уточнил Шельм, хоть и так видел, что, да, только друзьями.
— Когда он начал осознавать, что уже не "просто", он успел стать королем молодого королевства и обзавестись юной королевой, в качестве приданного, принесшей в его копилку маркизат Рандевил. А королевству нужна стабильность, опора, будущее и… наследники.
— Ты отпустил его?
— Я сбежал. И долго не возвращался, увидевшись с ним в последний раз лишь на смертном одре.
— Но как же так, ведь ты запечатлил его на себя?
— Когда я ухожу в путешествие по другим мирам, меня не может почувствовать даже тот, с кем моя душа связана узами запечатления.