Теперь, когда он при свете дня сам прослушал новости, жизнь перестала рисоваться в столь мрачных красках. Итак, можно оценить содеянное на трезвую голову. Разумеется, полиция могла и темнить, но если они и вправду искали не «форд», а «шевроле» и всерьез рассчитывали найти очевидцев, то пока, возможно, ему ничего серьезного не грозило. С другой стороны, если свидетели найдутся, то ему все равно ничто не поможет.
Ведро придется выкинуть, а гараж он как следует проветрит. Нужно только придумать правдоподобную историю, объясняющую разбитое стекло машины. Но самое главное — приготовиться к визиту полиции. Его они неминуемо должны проверить, ведь он — последний жилец на Крестоллен-стрит. Его быстро выведут на чистую воду. Выяснят, что он запорол важную для руководства сделку. Что от него ушла жена. Что бывший коллега отколошматил его в универмаге. Ну и, конечно, что у него есть фургончик, хотя и не «шевроле». Все это скверно. Но — не доказательство.
Если же вину его все-таки докажут, то его ждет тюрьма. Правда, и это не самое страшное. Тюрьма еще не конец света. Там ему дадут работу, будут кормить. Не придется ломать голову о том, что станется, когда иссякнут вырученные от страховки деньги. Есть, конечно, на свете кое-что пострашнее тюрьмы. Самоубийство, например. Это уж точно хуже.
Он поднялся по лестнице и принял душ.
Позже, днем, он позвонил Мэри. К телефону подошла ее мамаша, однако ворчливо согласилась позвать дочь. А вот сама Мэри вопреки его опасениям казалась жизнерадостной и даже веселой.
— Привет, Барт! С наступающим Рождеством тебя!
— Спасибо, Мэри. Тебя тоже.
— Что ты хотел, Барт?
— Э-э… я тут кое-какие подарки купил… Пустяки всякие… Тебе и племяшкам… Может, встретимся? Я бы тебе их передал. Я не стал просить, чтобы детские завернули…
— Я сама заверну, Барт. Только зря ты потратился — ты ведь еще не работаешь.
— Но я пытаюсь, — сказал он.
— Барт, ты… Ты сходил куда я тебя просила?
— К психиатру?
— Да.
— Я позвонил двоим. Один расписан чуть ли не до июня. Второй улетает на Багамы и вернется только к марту. Пообещал, что примет меня.
— Как их фамилии?
— Фамилии? Господи, неужто ты думаешь, что я запомнил? Один, по-моему, Адамс. Николас Адамс…
— Барт. — Голос ее звучал грустно.
— Ну, может, не Адамс, а Ааронс, — ляпнул он.
— Барт!
— Ну ладно, — вздохнул он. — Не веришь — дело твое. Ты все равно бы не поверила.
— Барт, если бы ты только…
— Ну так как насчет подарков? Я из-за них звоню, а не из-за какого-то чертова психиатра.
— Если хочешь, привези их в пятницу сам, — вздохнула Мэри. — Я попробую…