— Так вы священнослужитель?
— Меня называют уличным священником. Очень романтично. Хотя в свое время я был и настоящим священником.
— А теперь — нет?
— Я покинул лоно церкви, — сказал Дрейк. Он произнес это тихо, но за его спокойствием скрывалась горечь. Он словно наяву услышал, как лязгнули церковные врата, захлопнувшись навсегда.
— А почему? — не удержался он.
Дрейк пожал плечами.
— Сейчас это уже не важно. А вы? Как вам удалось достать мескалин?
— Девушка одна дала. По дороге в Лас-Вегас. Очень славная девушка. Она звонила мне в Рождество.
— Просила помочь?
— Пожалуй, да.
— И вы помогли ей?
— Не знаю. — Он лукаво улыбнулся. — Святой отец, расскажите мне про мою бессмертную душу.
Дрейк дернулся:
— Я вам не святой отец.
— Ну ладно, тогда не надо.
— А что вы хотите знать про свою душу?
Он посмотрел на свои пальцы. При желании он мог в любой миг исторгнуть из их кончиков луч света. Это придавало ему пьяное ощущение всесильности.
— Я хочу знать, что с ней случится, если я совершу самоубийство?
Дрейк поежился.
— Не стоит думать на эту тему, пока вы находитесь под воздействием наркотика. Ваш мозг сейчас затуманен.
— Я соображаю совершенно нормально, — упрямо заявил он. — Ответьте мне.
— Не могу. Я не знаю, какая участь постигнет вашу душу, если вы наложите на себя руки. Но я точно знаю, что случится с вашим телом. Оно сгниет.
Напуганный подобной перспективой, он снова уставился на свои руки. Словно желая ему угодить, они у него на глазах покрылись трещинами и превратились в прах, заставив вспомнить самые мрачные новеллы Эдгара По. Н-да, ну и ночка выдалась. Эдгара По ему только не хватало. Или какого-нибудь Хичкока. Он поднял голову и озадаченно посмотрел на уличного священника.
— Что сейчас происходит с вашим телом? — поинтересовался Дрейк.
— А? — тупо переспросил он, не понимая сути вопроса.
— Есть два типа «улета», — терпеливо пояснил Дрейк. — Головной и телесный. Вас не тошнит? Суставы не ломит? Недомогание испытываете?
Он пораскинул мозгами, прежде чем ответить, и наконец произнес:
— Нет, я просто чувствую себя… занятым. — Он сам даже фыркнул от смеха, а Дрейк улыбнулся. Хорошее он подобрал словцо, чтобы описать свои чувства. Тело и впрямь так и распирало от активности. Оно казалось совсем легким, но отнюдь не бесплотным. Более того, он никогда не ощущал себя таким мясистым, никогда не сознавал, насколько тесно срослись его разум и плоть. Разделить их было просто невозможно. Или отлепить друг от друга. Да, приятель, ты с ними навеки сросся. Интеграция. Энтропия. Мысль эта обогрела его, как проворное тропическое солнце. Тщетно пытаясь разобраться в лабиринте своего разума, он вдруг громко сказал: