— Нет. Из-за того, что я не купил новый дом.
— Не купили… Во черт! — Она уставилась на него не мигая. Благоговение и восхищение перемешались в ее глазах с непритворным страхом. — Так что же вы собираетесь делать теперь?
— Сам не знаю.
— Вы сейчас не работаете?
— Нет.
— А чем же вы днем занимаетесь?
— Гоняю по автостраде.
— А вечером смотрите телевизор?
— Да. И пью. Иногда воздушную кукурузу готовлю. Сегодня тоже ее сделаю. Попозже.
— Я не люблю воздушную кукурузу.
— Значит, сам съем.
Она нажала красную кнопку на пульте дистанционного управления, и экран «Зенита» скукожился до размера крохотной яркой точки и погас.
— Если я правильно поняла, — произнесла девушка, — то вы собственными руками избавились от жены и работы…
— Только не обязательно в этом порядке.
— Это не важно. Вы принесли их в жертву своей ненависти к дороге. Так?
Он хмуро воззрился на потухший экран телевизора. Он редко смотрел телевизор и тем не менее испытывал какую-то неловкость от того, что тот выключен.
— Сам толком не пойму, — уклончиво ответил он. — Порой сложно понять собственные поступки.
— Может, вы так свой протест выражаете?
— Не знаю. Обычно ведь протестуешь в том случае, если знаешь, что есть нечто лучшее. Люди, протестующие против войны, знают, что мир лучше. Люди, которые выступают против законов, запрещающих наркотики, полагают, что законы должны быть либеральнее… Словом, я и сам толком не знаю. А почему бы вам не включить телевизор?
— Сейчас включу. — И он вновь обратил внимание, что глаза у девушки зеленые, а взгляд загадочный и пристальный, как у кошки. — Вы, наверное, здорово ненавидите эту автостраду, да? И наше технократическое общество. Бесчеловечное отношение к простым…
— Нет, — покачал головой он. Ему было трудно говорить правду; он даже сам не понимал, зачем мучается, когда можно было, соврав, одним махом покончить с этим разговором. Она была такой же, как и остальная молодежь, как Винни, как люди, думающие, что истину можно постигнуть, обучаясь: громкие слова и лозунги были для нее важнее, чем правдивый ответ. — Поверьте, уж я в своей жизни нагляделся на всякие стройки. И мне всегда было глубоко наплевать на них, кроме разве что тех случаев, когда приходилось далеко обходить из-за разрытого тротуара.
— Но теперь, когда это задело вас… ваш дом и вашу работу, вы взбунтовались.
— Пожалуй, да. — Он, правда, еще не был в этом уверен. А взбунтовался ли он на самом деле? Возможно, он уступил какому-то разрушительному порыву, подрывному механизму самоуничтожения, который был заложен в нем наподобие той опухоли, которая погубила Чарли. Ему вдруг захотелось, чтобы Фредди был рядом. Уж Фредди сумел бы сказать этой девушке именно то, что ей хотелось услышать. Однако Фредди не спешил к нему на выручку.