Но стоит ли лелеять нежные чувства, если они все равно обречены? Для них обоих…
Но ведь лучше, наверное, любить и утратить любовь, чем никогда не любить?
Ингрид покачала головой. Нет. Она ведь любила. И та любовь ушла. Оставшаяся боль была невыносимой. Если она потеряет Кена, если кончится их физическое и духовное единение, она едва ли это переживет.
Голова ее раскалывалась от противоречивых мыслей. Испытывала ли она что-нибудь подобное в отношении ее бывшего мужа Рона? Нет. Нынешнее ее чувство — иное, более глубокое. Может быть, отдаться чувству, которое ее переполняет, позволить ему заполонить мир, в котором она живет, и тогда впоследствии, когда все будет позади, воспоминания об этих бесценных днях, прожитых вместе, согреют се.
Боже правый! Как ей этого хотелось! Ингрид порывисто вздохнула, открывая калитку в церковной ограде. Это не укрылось от внимания Кена.
— Ты устала? — спросил он.
— Немного, — ответила Ингрид, радуясь, что представился удобный случай объяснить ее состояние.
Кен привлек ее к себе и сказал проникновенным голосом, от которого у Ингрид неизменно шли мурашки по телу, вызывая страстное желание:
— Все потому, что я заставил тебя слишком долго говорить по телефону и ты не смогла вовремя заснуть. Так почему бы нам не вздремнуть вместе, пока у твоих подопечных тихий час?
Они повернули за угол. Их со всех сторон объяла тишина церковного двора.
— Ну, а с вином, что будем делать? — насмешливо спросила она.
Кен рассмеялся, и Ингрид вновь почувствовала, как ее притягивает его лицо, как волнует его смех, где бы он ни звучал для нее — по телефону или здесь, под этим бесконечным голубым небом.
Нет! Остановись, Ингрид! — строго приказала она себе.
— Во время тихого часа я работаю с документами. А ты, если хочешь, можешь устроиться в уголке и подумать о том, чему бы ты смог научить этих ребятишек после того, как они проснутся.
— Слушаюсь, мадам, — ответил Кен. На лице его играла хитрая улыбка, хотя уверенности в голосе она не заметила. — Или, кто знает, может, это они меня чему-нибудь научат.
Они остановились, и Кен отпустил ее руку. Затем положил свои ладони ей на бедра и крепко прижал к себе так, что ее груди уперлись в его рубашку. Его ищущие губы коснулись уголка ее рта, и Кен прошептал:
— А может быть, ты меня чему-нибудь научишь?
Ингрид вздохнула, и их губы слились в поцелуе.
В конце концов, это было именно то, чего ей хотелось.
— Может, зайдешь ненадолго ко мне? — спросил Кен, когда Ингрид остановила, машину перед его домом.
Она заколебалась.
— Я… нет, Кен. Мне нужно домой.