Вареник, до этого тихо-мирно сидящий в кресле и особо не отсвечивающий, вроде вздрогнул. Темные глаза настороженно посмотрели на старую целительницу.
- Я сам разберусь, Елна.
- Как хочешь лэй`тэ. Только больше не притаскивай ко мне её чуть теплый трупик.
Женщина закрыла за собой дверь, а мы с Нелли перекинулись взглядами - впечатлились! Это ж надо так с Рейваром.
- Нейллин, ты не хочешь сходить, проконтролировать ужин?
- Если отсылаешь, говори прямо, - фыркнул мальчишка, осторожно беря меня за лапы и опуская на пол. Я против не была и тут же спряталась за его ноги.
- Придешь позже. Нам есть о чем поговорить. Наедине. Не правда ли, Лисавета?
Я раздраженно дернула хвостом.
- Правда, - ну очень недовольно!
- Ты помнишь что я тебе сказал у мамы дома? - посмотрел Нелли на отца. Тот коротко кивнул. - Я буду рядом, Лис.
Пока он был здесь, у меня была хоть какая-то защита, хоть крохи уверенности. Но стоило Нейллину уйти, как меня вновь охватил страх и паника. Захотелось спрятаться поглубже... и просто уснуть. Что бы проснуться дома, в своей любимой постельке, дивясь странному, страшному, волшебному сну.
А потом всю свою жизнь вспоминать странно видение, удивляясь, почему так щемит сердце, почему воспоминания о кареглазом мужчине вызывают такою боль, почему от мысли о нем становится страшно... и сладко. Я не хочу однажды обретя крылья, так легко с ними расстаться. И однажды привязавшись... хотя кому я вру, однажды влюбившись в чужую маску, погубить свою жизнь навсегда. Уж лучше я вылечусь от этого сейчас, чем буду вечно носить такую занозу в сердце. Рискуя навечно потерять себя.
Смотри на него, Лиска. Смотри и запоминай - можно любить героя, но не актера, маску, но не носящего ее чудовище.
Так я и сделала, залезла на диван и уставилась на Рейвара, заново изучая давно знакомые черты. Стирано, почему же я раньше этого не видела, не понимала как сильно отличается тот Рейвар, что читал мне вслух книги, что смотрел со мной на луну, или таскал на плечах, и этот. Этот холодный, совершенно чужой. Жесткие черты лица, поджатые недовольные губы, напряженная складочка меж нахмуренных бровей, ледяные, чуждые глаза... цвета молочного шоколада.
Сейчас я уже не боялась его как всего пару часов назад. Тогда я пугалась видеть ту ненависть на знакомом лице, угрозу в родных глазах. А теперь... все чужое.
А я бы хотела знать, в какой же момент умерла столь любимая мной роль.
Все же хорошо, что мне так и не дали перекинуться - лисья мордочка менее выразительная. Интересно, он понял, что только что его похоронили?