Зара не знала, что ответить. Не скажешь же: я хочу, чтобы Вы провели меня в дом Рандрина, потому что он мой отец. И она ответила первое, что пришло в голову:
— Я бы очень хотела как-нибудь побывать во Дворце заседаний, но школьников туда не пускают…
— Боюсь, ничем Вам не смогу помочь, — зеленые глаза раскрылись, будто бабочка расправила крылья, явив миру свой яркий узор. — Мне очень жаль…
— Ничего страшного, — попятилась Зара; ей вдруг показалось, что эти глаза видят ее насквозь.
— Постойте, — нахмурилась Апполина, крепко прижав к себе хорька, — Вы ведь хотели что-то еще…
— Вы заняты, я не смею Вам мешать.
— Вы… Что-то знакомое… Хоть Вы и говорите, что мы не представлены друг другу, я должна знать Вас. Сейчас, одну минуту, я назову Ваше имя.
— Простите, что обеспокоила Вас, до свидания!
Неужели она действительно видит? Но если Апполина обладает таким уникальным даром, почему она сразу не узнала ее. Хотя, как она могла узнать, у ее дяди, наверняка, не один внебрачный ребенок.
Зара успокоилась, лишь добежав до шпалеры роз. Выровняв дыхание, она отругала себя за детские страхи. Ей все показалось, Апполина Рандрин ничего не знает. Ну, сказала бы она, что Зара похожа на С'Эте — отшутилась бы, вместе посмеялись, глядишь, так быстрее попала бы в нужный дом. Нет же, она все испортила, позорно сбежала, даже не начав боя. Пора с этим кончать, ничего не домысливать, ничего не бояться.
Девушка присела на скамью, достала книгу и погрузилась в магический мир, время от времени бросая мимолетные взгляды на глухую стену, окружавшую третий, внешний, двор Дворца заседаний. Но постепенно чтение увлекло ее, и глаза больше не отрывались от пожелтевших листов. Былая лингвистическая проблема больше не преследовала Зару, не превращали тексты в беспросветные смысловые дебри.
Когда край солнечного диска коснулся крон деревьев, а на землю легли лиловые тени, она убрала книгу в сумку и побрела к выходу. Будь ее воля, она задержалась бы в саду, побродила у Дворца заседаний, помечтала, может, даже встретила парочку духов, послушала их стенания…
Двери кабачков были открыты; сидевшие у выхода посетители бросали плотоядные взгляды на проходящих мимо девушек. В том числе, и на Зару, в одиночестве скитавшуюся по улицам Старого города, но девушка не обращала на них ни внимания: подобные взгляды, равно как и произнесенные в пьяном угаре слова — всего лишь сотрясение воздуха.
Особняк Одели гостеприимно раскрыл перед ней свои объятия в угасающих красках дня.
Перекинувшись парой слов с Бланш, вышивавшей в гостиной, — как только у нее хватает терпения на эту кропотливую работу? — Зара поднялась к себе. Бросив сумку на кровать, она наскоро перекусила, а потом, переодевшись, через два часа отбыла на музыкальный вечер. Подобные выходы в свет стали для нее привычным делом, и, пожалуй, даже доставляли ей удовольствие: столько приятных людей, столько новых впечатлений!