— Профессор… — задумчиво сказал он. — Хеймо Кантор и Коротышка Йакса. Убиты ведьмаком. В Анхоре, на тракте, ведущем в Горс Велен, то есть в Танедд, к Гарштангу… А Львенок мертв?
— Что вы сказали, господин?
— Ничего. — Дийкстра поднял голову. — Во всяком случае, не тебе. Отдыхай. А на заре — в путь.
Аплегатт съел, что подали, полежал немного, от усталости даже не смежив глаз, и перед рассветом уже был за воротами. Жеребчик действительно оказался хорош, но норовист. Аплегатт не любил таких коней.
Спина между левой лопаткой и позвоночником дико чесалась, не иначе блоха укусила, пока дремал в конюшне. А почесать не было никакой возможности.
Жеребчик заплясал, заржал. Гонец дал ему шпорой и послал в галоп.
Время торопило.
***
— Gar’ean, — прошипел Каирбр, выглядывая из ветвей дерева, с которого наблюдал за большаком. — En Dh’oine evall a straede!
Торувьель поднялась с земли, схватила пояс с мечом, препоясалась и носком ботинка ткнула в бедро Яевинна, который дремал рядом, в яме из-под вывороченного дерева. Эльф вскочил, зашипел, обжегшись о горячий песок, на который оперся рукой.
— Que suecc’s.
— Конник на дороге.
— Один? — Яевинн поднял лук и колчан. — Эй, Каирбр, всего один?
— Один. Подъезжает.
— Прикончим. Одним Dh’oine меньше.
— Успокойся, — схватила его за рукав Торувьель. — Зачем? Наше дело разведать — и к бригаде. Зачем убивать штатских на дорогах? Разве так борются за свободу?
— Именно так. Отодвинься.
— Если на дороге останется труп, первый же патруль поднимет шум. Армия начнет охоту. Прикроют броды, нам будет сложнее перейти на другой берег!
— Здесь мало кто ездит. Пока труп обнаружат, мы будем далеко.
— Верховой тоже уже далеко, — бросил с дерева Каирбр. — Надо было не трепаться, а стрелять. Теперь не достанешь. Тут добрых двести шагов.
— Из моей-то шестидесятифунтовки? — Яевинн погладил лук. — Тридцатидюймовой флейтой? К тому же тут не двести шагов. Самое большее — сто пятьдесят. Mire, que spar aen’kee.
— Перестань, Яевинн…
— Thaess aep, Toruviel.
Эльф повернул шапку так, чтобы ему не мешал прикрепленный к ней беличий хвост, быстро и сильно, до уха, натянул тетиву, прицелился и выстрелил.
Аплегатт ничего не услышал. Это была стрела с желобком вдоль стержня для увеличения жесткости и уменьшения веса, специально снабженная длинными узкими серыми перьями. Тройной, острый как бритва наконечник врезался гонцу в спину между лопаткой и позвоночником. Острия были расположены под углом — вонзаясь в тело, наконечник повернулся словно винт, рассекая мышцы, разрывая кровеносные сосуды, круша кости. Аплегатт повалился грудью на шею коня и сполз на землю, словно мешок шерсти.